Стихи и интервью. Мишель Деза

      Не культура породила иронию

      и юмор, абсурд, метафоры.

      Наши восприятия не точны,

      а проходят цензуру Целого:

      сознание выбирает «полезное»

      из реальности и подсознания.

      Деконструкция уже в ощущениях,

      в колосках-ошибках восприятия.

      Ошибки можно использовать,

      пахать мозг парадоксами

      как размножение яиц курами.

      Организм наблюдает только полезное

      для остатка времени жить.

      Насекомые не нуждаются в боли:

      поедаемый кузнечик продолжает есть.

      Боль у кальмара только глобальна:

      её точечность бесполезна.

      А боль человека – свеча во тьме —

      можно, нужно зализывать.

      Созерцание грозного —

      огня, водопада, пропасти —

      было уже Поэзией,

      до рождения смыслов и Бога.

      Наука не исключает священное,

      а нежно облагораживает его:

      из суеверия в романтику точности,

      обновляя поколения значений,

      поднимая ставки в игре выживания.

      Когда первый поэт, в глубине веков,

      прохрипел первую фразу,

      это было «убирайся, чужак»,

      подкреплённое жестом и позой.

      Первыми поэмами были ругательства —

      носители первых сюжета и стиля.

      Ненависть к чужаку,

      мэтэку, гайдзиню, лаоваю

      обобщает страх патогенов.

      Но только умножая на идеал —

      чистоты и первородства —

      выводят крепчайшие сорта:

      на еврея, цыгана, рохинджа.

      «Спасай Россию, Словакию, Мьянму!»

      Поёт душа погромщика.

      Сардины, увидев хищника,

      спаиваются так, что стая хрустит

      когда он откусывает ломоть.

      Не идеалы спаивают группы,

      а общий страх и ненависть.

      Идеалы вторичны: по отрицанию

      деталей понимания Ужаса —

      единого, неделимого, доназываемого.

      В ненависти мы все монотеисты.

      Не идеалами различаются идеологии,

      а тем что нужно ненавидеть.

      Любовь – безумие вдвоём: