не выросла в колхозе, у нас не было огорода, и даже зеленый лучок, мы на подоконнике не проращивали. Корейцы, правда, объяснили, каким образом нужно выполнять столь ответственную работу. Но объяснили по-корейски. В то время, корейского языка я не знала. Впрочем, не знаю его и сейчас.
Наглядно, для примера, это простое действие не показали, на пальцах не продемонстрировали, в то время распальцовка еще не существовала.
Каждый студент понял объяснение, соответственно своей смекалке и знанию корейского языка. Я взяла лук с хвостом в левую руку, поместила его на открытую ладонь, между большим и указательным пальцем. А правой рукой, со всей дури, рубанула секачем по хвостику. Хвостик отлетел тут же.
Вместе с мои большим пальцем. Нет, вру, палец остался на месте. Но из него почему-то, совсем непонятно почему начала фонтаном хлестать кровь. Красная-красная. Моя. Никаких антисептических средств, в чистом поле, предусмотрено не было.
Ни йода, ни бинтов, не пластырей, ни даже спирта в то время не было.
Я не говорю уже о таком защитном средстве, как перекись водорода. Полное обнищание колхозов. Прежде, чем упасть в обморок, я спросила бригадира корейцев, что мне делать, в таком случае.
Бригадир, тщательно подбирая слова, сказал на ломанном русcком:
– Иды попысай, девочка. Палец вверх!
Девочка побрела искать кустик, придерживая второй рукой окровавленный палец. Вверх, он, палец, никак не хотел подниматься. Кое-как, выполнив указания, то есть попысав, я вернулась на место происшествия, недоумевая, зачем мне надо было справлять нужду, в которой и потребности не было.
Кровь продолжала хлестать.
– Ты попысал, дорогая?, – почему-то подозрительно спросил кореец. Я еще подумала, какое ему, собственно говоря, дело до моих интимных потребностей? Да что он себе позволяет, в конце-концов.
Но додумать не успела, потому что решила все же потерять сознание. Очнувшись в сельском медпункте, я узнала, что вся корейская мишпуха потешалась, над глупой горожанкой.
Ведь всем известно, чтоб самый лучший антисептик, это урина. И попысать нужно было не под кустик, а на палец.
С тех пор, я всегда держу большой палец левой руки вверх!
Коммунистка
Коммунисткой я была с пеленок. Это потом уже, вылезши из пеленок, я коммунисткой быть перестала. Год где-то 1968. Жуткая старина, древняя. Но мне – 7 лет. И я уже октябренок. И с гордостью ношу на груди значок. С кудрявым дедушкой Лениным. Ношу на левой, еще не четвертого размера груди! В те годы, я была деточкой хрупкой и слабенькой, болезненной. Несмотря на коммунистическую идеологию. И во время очередной болячки, мама повела меня в больницу. Чтоб, значит, в больнице той, из меня эту болячку извлекли. В коридорах было полно людей. То есть больных детей. Надо полагать, что больница была все же детская, хотя достоверно сказать
