Хан. Они были просты и очень логичны, потому казались единственной правдой жизни: «Живи сейчас, бери лучшее, читай знаки»
Наверное, поэтому Хана все признавали лидером. Он подчинял себе окружающих не столько физической силой, которая ощущалась в каждом его движении, сколько изнутри, точно угадывая проблемы собеседника, тут же давая им четкое определение и дельный совет. Он помогал ответить на самые важные вопросы, терзающие душу, или наладить нелегкий быт в лагерной зоне, затерянной в глухой тайге.
– Не надейся, что тебя там ждут, – напутствовал он Пику на прощание. – Не строй иллюзий, что ты кому-то нужен. Живи сам, читай знаки и прикуп будет в масть.
С этим трудно было спорить, а, скорее, просто не хотелось. Было острое желание впитывать в себя удовольствия, которых ты был лишен целых девять лет. Сознание того, что за окном спит, утонув по колено в снегу, яблоневый сад, и ты, если захочешь, можешь в любой момент выскочить на крыльцо и пробежать по этому нетронутому снегу. Никто не окликнет, не вскинет автомат, не выстрелит в спину. Сознание того, что это можно сделать сколько угодно раз, и рождало ощущение свободы. Пьянящей и поглощающей все мысли о чем-то ином.
Незнакомый запах женщины еще остался в смятых простынях, и можно было перекатиться на ту половину широкой кровати, где она еще недавно спала. Обнаженная, доступная и фантастически притягательная. Даже в ее отсутствие нечто витало рядом. В такие минуты верилось, что эзотерики не зря говорят о ментальном или астральном телах человека. Они не покидают обоих после близости, ибо духовное выше физического. Просто об этом мало кто рассуждает. Наши иные тела тонкого плана можно еще долго ощущать, но это доступно тем, кто не торопится.
Неожиданно возникло желание проверить холодильник. О, это было привилегией только свободного человека, и Сава решил немедленно проверить, доступно ли это ему. Он резко вскочил с кровати, отметив про себя, что еще по привычке наклоняет голову, чтобы не зацепить верхние нары. Это показалось таким забавным, что бывший зэк рассмеялся. Не став искать халат, наспех брошенный где-то вчера, он голышом прошлепал босиком на кухню.
Чудо цивилизации тихонько заурчало, едва Пика открыл пухлую белую дверь. На внутренней стенке булькнула минералка. Ее живительная влага скользнула внутрь, принося удивительное наслаждение. Тарелки с остатками вчерашнего пиршества были аккуратно накрыты и расставлены стопочками заботливой женской рукой. Бывший зэк жадно открывал каждую и что-то отправлял в рот. Совершенно по-детски радуясь тому, что он вправе сделать это сколько угодно раз, не контролируя, что или кто находится за спиной.
– Боже, какое счастье! – мелькнуло в сознании бывшего художника. – Живи сейчас, бери лучшее, читай знаки…
Вот она долгожданная свобода. От этой мысли хотелось кататься по полу и поскуливать от охватившего чувства, названия которому так никто и не придумал, ибо правильно сформулировать смог бы только тот, кто девять лет ни за что, ни про что,
