одним из главных порождений цивилизации и одним из основных отличий человека от животных. Соответствующее поведение служит для таких людей способом повышения самооценки, утверждения собственного достоинства, демонстрации своей свободы и значительности. В условиях нецивилизованного понимания свободы наиболее высокие (например, в концепции А. Маслоу) человеческие потребности принимают откровенно варварские и антисоциальные формы.
Описанная цепочка последствий псевдолиберального понимания свободы может быть изображена в виде схемы (см. рисунок 10).
Рис. 10. Последствия распространения в обществе псевдолиберального понимания свободы
Центральная роль в этой схеме психологических факторов, таких как утверждение нового (относительно) типа личности, вписывается в понимание их роли, характерное не только для психологов, но и для представителей других дисциплин. Так, например, один из ведущих отечественных демографов А. Ю. Шевяков пишет: «Связь между социально-экономическими факторами и демографическими показателями опосредована психологическими реакциями людей и вытекающими из этих реакций поведенческими установками» (там же, с. 308). Социолог Л. Г. Воронин акцентирует, что «изменениям объективных показателей общественного благополучия/неблагополучия… в пространстве социума предшествуют изменения на субъективном уровне» (Воронин, 2009, с. 48), поскольку изменения поведенческих практик выражают сдвиги в психологическом состоянии людей, причем не сразу, а по прошествии некоторого латентного периода, который необходим для того, чтобы они воплотились в этих практиках. Он отмечает, что «с 1998 по 2001 гг. наблюдаем значительный рост показателя самоидентификации респондентов в экономическом пространстве при том, что в стране увеличивается число суицидов. И только про прошествии примерно двух лет в поведенческих практиках наступает перелом, в частности, снижается количество самоубийств» (там же, с. 48). При этом Г. Л. Воронин апеллирует к идее А. Шюца о том, что социальная реальность берет начало из субъективных значений человеческих действий (Шюц, 2004).
В то же время, в духе традиций эпохи марксизма и «экономического детерминизма» (Кортунов, 2009; и др.), мы придаем важнейшее значение типу общества, которое строим, и в первую очередь – характеру его экономики, забывая о типе личности, который при этом культивируется, а затем, оценивая получившийся результат, привычно сетуем на то, что не учли особенности российского менталитета, что «опять забыли про человека» и т. п.
Либерализм и псевдолиберализм
Имеет смысл напомнить одну из главных традиций в понимании либерализма и, соответственно, различения либералов и консерваторов, существующую в социально-философской и политологической литературе. Не занимаясь вряд ли уместным ликбезовским описанием этой традиции, в данном контексте уместно эксплицировать ее психологический подтекст, связанный
