и меня волнует её состояние. Она же… да вы знаете её, она сильная и видеть слабость Круэллы для меня буквально невероятно. И всё же, меня это волнует. Сильно. Хочу быть ей хотя бы знакомым, на которого она не держит зла. Наркотики?
Не отвечает, делая вид, что прибирается на и без того чистой кухне.
– Почему она хочет быть сиротой, когда есть родители? Почему так волнуется за сестру? Почему такая? Запрещает прикасаться к ней, даже если это поможет? Не понимаю, почему стою здесь до сих пор, но двинуться не могу, – уже тише произношу.
– Мигрень, – Элеонор поворачивается и подходит к столу.
– Мигрень? Но это…
– Приступ. Мигрень проявляется у всех по-разному. Её вылечить невозможно. Ещё вчера Шайди было плохо, она только приняла таблетки. Утром тоже. Сказала, что должна быть на встрече. Очень важной встрече. В таком состоянии обычно она остаётся дома.
Открываю рот и тут же закрываю. Опускаюсь на стул и сжимаю голову руками.
– Она больна? – Шёпотом спрашиваю.
– Не больна, но бывают приступы.
– И часто так?
– Последний был месяцев пять-шесть назад. Обычно таблетки снимают боль, но если она не отпускает, то лучше сделать укол. Именно в мышцу, потому что так действие лекарства начнётся быстрее. Это сосудорасширяющий препарат с обезболивающим. Мигрень вызвана резким скачком давления. Оно повышается, и тогда человека тошнит, голову разрывает от безумной боли. В такие моменты хочется биться ей об стену, чтобы снять давление. А на пике Шай не было дома.
Поднимаю голову и закрываю глаза, понимая, что и в этом я виноват. Ни черта, не знаю о ней, а всё оказалось ещё хуже. Эта молодая женщина, которую зовут Круэллой, имеет не только тайны, но и последствия их. И мне гадко от себя, что заставил её терпеть всё это, ради каких-то слов.
– Дерьмо. Это из-за меня всё случилось. Но я не предполагал. Почему? Разве нельзя это контролировать или же как-то вылечить… помочь ей? Я видел, как ей больно. И уверен, что Шай было намного тяжелее терпеть. Чёрт, я в шоке, простите. Не ожидал. Не хотел. Правда. Простите, – сжимаю глаза пальцами, чтобы пережить и эту ношу, которая ещё тяжелее придавливает к земле.
– Она будет спать. До завтра точно, поэтому вы ни в чём не виноваты, мистер Броуд. Шайди для вас незнакомый человек, которого вы ненавидите, предполагаю…
– Нет, – перебивая, убираю руку с лица. – Нет, ненавидел, признаю. Но из-за себя же, потому что ничего не получалось, а она лишь выполняла свою работу. Мне нет оправданий и я, надеюсь, что она всё же, простит меня. Я не умею жить, забыв о проблемах, которые принёс другому человеку. Не такой, понимаете? Другой я. Меня учили, что всегда нужно извиняться, если ты неправ. Ты должен доказать тому, кого обидел, насколько раскаиваешься. Тогда душа очиститься, и станет легче. Но сейчас так странно и неприятно внутри.
– Вы неплохой человек, мистер Броуд. И, поверьте, Шайди не запоминает то, что ей говорят
