наклейки такие же точно! Так я о китайцах! Сосед-братуха у себя прописал небольшую китайскую семью на свою жилую площадь. Деньги заплатили уж больно хорошие. И сам сосед на три месяца на дачу, в Крым уехал. А как назад воротился, к нему шасть участковый. И документы предъявил, что у него там на площади около семисот человек временно прописаны. А за это нонче вилы полагаются! И концов никаких не нашли! Мы с ним тогда с болью и трудом большим это дело развязали. Чуть ли не через авторитетов наших и ихих. Дружок-то мой с зоны ещё. Объяснил на пальцах китаёзам понятия. И про кирдык в том числе. Все выписались разом! А твой джин хоть и получше Омского будет, а тоже дрянь. Я тебе, братан, благодарен. Ты на меня не сердись. Пойду с бабой мирится! Но, эти два сырых яйца я ей припомню. Спасибо за еду. Привет Макаревичу! В цвете ультрамарин!
О темпоре!
Дайте мне сюжет, и духом будет комедия из трёх актов! Или, там, из пяти. Хорошо было милейшему Гоголю восклицать! Сидит рядом с Пушкиным, «Вдову Клико» потребляют, девки сенные и прочие их ублажают. Пятки и прочее чешут. В голове ищут. Оркестр балалаечников им про славного Росса симфонию заводит. Одно слово – гении! А мы? Мне кто сюжетец подкинет, типа: Господа! Я имею сообщить вам-таки пренеприятное известие. К нам в губернию едет Путин! Стреляйтесь! И как тут на комедию словеса наберёшь? Даже в лучшем случае – на некролог! Нет, элементы трагикомедии имеются. Вот, например, назначение, господина Дворковича, открытого и убеждённого либерала-рыночника, сторонника отпуска всего в свободное капиталистическое плавание, вдруг, назначают смотрящим за ценами! Только как из этого комедию театральную сколупендить? Не поймут, азиаты-с! И окажешься в Макаревичах! Тоже поц, кстати, тот ещё! Он, значит, пиарится будет, денежки себе огребать, а, с другой стороны, письма президенту, свои типа, слать. Вроде того Иудушки, что опус один сочинил: «Как нам обустроить Россию!», хотя даже он не призывал наших телёнков бодаться с дубом! Ладно, проехали! Итак: Жили три друга – товарища в маленьком городе таком. Ну, назовём его Гавр. Или, скажем, Дувр. Хотя, может быть, и Кале. Или, вот, Па де Кале. Были они, естественно, французами. Тут надо бы для антуража чего французское мне тихо ввернуть, буланжери, ажан, уи, крем брюле, я потом ещё припомню. Простые такие французские парни. Блузон, музон, газон, да оранжад и вин де руж. Под Сюзанну и Марианну! И вот… «И вот плевал я с Эйфелевой башни на головы беспечных парижан!» Ё-маё! В Высоцкого, блин, вляпался. Вот с кем бы я водки сейчас махнул не глядя. Нашей, Пейсаховой! Только навряд ли! Сейчас он мёртв, а при жизни какой ему интерес со мной пить был? С восьмилетним! Так, чего тут у меня? Жили… Были… А всё же хорошо Адабашьян Макарке врезал. Ты, человек публичный, публично изъясняешься, так и огреби себе публично. То-есть, принародно! Адабашьян этому пирогу не чета. Актёр от Бога, художник, поэт, сценарист. О, вспомнил! Графиня лупила Боярского по мордасам в присуствии
