сутки. Он в два счета разделался со своим скудным ужином и был готов съесть добавку.
Всю ночь где-то в лагере выли собаки, три или четыре.
Ллойд чувствовал себя грязным. Уже вторую ночь он не менял одежду. Ему нужно было принять ванну, побриться, переменить рубашку. Санитарно-гигиенические условия были совершенно отвратительные – две бочки в углу.
Но завтра понедельник. Тогда уже что-нибудь произойдет.
Ллойд заснул около четырех. В шесть они проснулись от воплей штурмовика:
– Шляйхер! Йорг Шляйхер! Кто здесь Шляйхер?
Может быть, их все-таки освободят.
Йорг встал и сказал:
– Это я. Я Шляйхер.
– Пойдешь со мной, – сказал штурмовик.
– Зачем? Что вам от него нужно? – испуганно спросил Роберт. – Куда вы его ведете?
– Ты что, его мамочка? – сказал штурмовик. – Лечь и заткнуться. А ты, – он ткнул Йорга дулом винтовки, – на выход.
Глядя, как они идут, Ллойд спросил себя, почему он не двинул штурмовику и не выхватил винтовку. Он мог бы убежать. А если бы не вышло – что бы они ему сделали, бросили в тюрьму? Но в решающий момент мысль о побеге даже не пришла ему в голову. Неужели у него уже образ мыслей как у заключенного?
Он даже с нетерпением ждал, когда привезут овсянку.
Еще до завтрака их вывели наружу.
Они стояли вокруг небольшой, огороженной колючей проволокой площадки размером в четверть теннисного корта. Судя по виду, на ней могли держать что-то не особенно нужное, может быть, доски или шины. На утреннем холоде Ллойда начала пробирать дрожь: его пальто осталось в бистро «Роберт».
И тут он увидел, что к ним идет Томас Маке.
Поверх формы штурмовика полицейский детектив надел черное пальто. Ллойд заметил, что у него тяжелая походка человека с плоскостопием.
Следом за ним двое коричневорубашечников везли, держа за руки, голого человека с ведром на голове.
Ллойд с ужасом смотрел. Запястья заключенного были связаны за спиной, и ведро крепко привязано: чтобы оно не упало, веревка была продета под подбородком.
Это был худощавый, молодой на вид человек. Волосы у него на лобке были светлые.
– О боже милостивый, это же Йорг! – вдруг произнес со стоном Роберт.
Собрались все коричневорубашечники, что были в лагере. Ллойд нахмурился. Что сейчас будет, какая-нибудь жестокая потеха?
Йорга ввели на огороженную площадку и оставили там, дрожащего. Оба приведших его конвоира вышли. Они исчезли на несколько минут, а затем вернулись – каждый вел двух овчарок.
Теперь было понятно, почему всю ночь лаяли собаки.
Собаки были тощие, с болезненными проплешинами в рыжей шерсти. У них был голодный вид.
Штурмовики вели их к огражденной площадке.
У Ллойда появилось смутное, но ужасное предчувствие.
– Нет! –
