Россия, противоречит коммунистической идеологии. «Может ли… революция произойти в одной какой-нибудь стране? – писал один из коммунистических “апостолов”. – Ответ: нет. Крупная промышленность уже тем, что она создала мировой рынок, так связала между собой все народы земного шара, в особенности цивилизованные народы, что каждый из них зависит от того, что происходит у другого. Затем крупная промышленность так уравняла общественное развитие во всех цивилизованных странах, что всюду буржуазия и пролетариат стали двумя решающими классами общества и борьба между ними – главной борьбой нашего времени. Поэтому коммунистическая революция будет не только национальной, но произойдет одновременно во всех цивилизованных странах, т. е. по крайней мере в Англии, Америке, Франции и Германии. В каждой из этих стран она будет развиваться быстрее или медленнее, в зависимости от того, в какой из этих стран более развита промышленность, больше накоплено богатств и имеется более значительное количество производительных сил. Поэтому она осуществится медленнее и труднее всего в Германии, быстрее и легче всего в Англии. Она окажет также значительное влияние на остальные страны мира и совершенно изменит и чрезвычайно ускорит их прежний ход развития. Она есть всемирная революция и будет поэтому иметь всемирную арену».[7]
Но эта «практическая неожиданность» не смущала коммунистов. Захватив власть в России, они продолжили стремиться к вселенскому революционному пожару, в котором российские государственные останки должны были стать материалом для растопки марксистского пламени.
И никаким коммунистам не приходило в голову ни наследовать Российской Империи, ни уж тем более продолжать русскую государственную традицию, как нам сегодня говорят левые патриоты. Само имя России было стерто в названии СССР – этого нового государственного образования, призванного поглотить весь мир, объединив всех пролетариев.
Сталин, которого превозносят неокоммунисты, в этом процессе был всегда вторичен по отношению к таким великим демонам революции, как Ленин и Троцкий. Его поворот к строительству коммунизма в отдельно взятой стране – итог неизбежного ослабления изначально титанически взрывоопасного революционного заряда. Всеразрушительная энергия революции и ее постоянная заряженность на другие страны мира с годами слабели, пока наконец не умерли вместе с СССР.
Сталину, первому из советских вождей, не хватило той изначальной максималистской коммунистической веры в мировую революцию, которой жили Ленин, Троцкий и другие первые большевики. Он слишком ценил власть в отдельно взятой стране, чтобы рисковать ею, пытаясь поймать ускользающую «синицу» мировой революции, хотя и не отказывался от самой доктрины.
«Мы создали, – вещал вождь мирового пролетариата Ленин, – советский тип государства, начали этим всемирно-историческую эпоху, эпоху политического господства пролетариата, пришедшую на смену эпохе господства буржуазии. Этого тоже назад взять
Энгельс Ф. Принципы коммунизма. 1847.
