девочка, что я сейчас вдруг увидел? – спросил Земляной, глядя Ларе в глаза. – Увидел я перед собой очень красивую молодую женщину, которой пора устраивать свою судьбу.
Лариса повернулась к Антону Юрьевичу.
– А вы, почему не устраиваете? – спросила она.
– Я?
Земляной задумался, глядя на облака, закрывшие солнце.
– Понимаете, – сказал он, – жизнь интересная штука. В детстве хочешь побыстрее вырасти, в молодости желаешь как можно больше вкусить от благ, дергаешь за веревочку, бездумно разматывая клубок под названием «жизнь», и вдруг оказываешься перед концом нити, то есть жизнь прошла, а ты вроде бы и не жил, а только примерялся. Помните, как в школе черновички писали? Написал и выбросил в мусор… А ведь в жизни нет черновика, все делается один раз и навсегда. А когда это понимаешь, то уже поздно что-либо менять. Удел один – старость и воспоминания об утерянных возможностях и недожитых моментах. У меня, к сожалению, остались одни воспоминания. Я знаю, что жизнь и судьба не дадут мне возможность иметь все то, что я имел с ней, – Земляной кивнул в сторону фото. – А другого я и сам не хочу.
– Вы мне предлагаете дергать за веревочку посильнее и почаще? – спросила Лариса.
– Да не посильнее и почаще, а просто хотя бы дергать! – вдруг с досадой произнес Антон Юрьевич и пошел к машине.
Ларисе показалось, что в какой-то момент этот странный человек пожалел, что столько наговорил ей, а она, неразумная, не поняла и не оценила.
Если бы можно было вернуть жизнь назад! Лариса вспомнила, как в детстве не понимала героя сказки, который, будучи дряхлым дедом, не хотел возвращаться в прошлое, чтобы прожить жизнь заново. «Ох, а я бы вернулась!» – думала Лара с горечью.
Высадил ее Антон Юрьевич уже почти в темноте возле небольшого пятиэтажного дома, в котором жили все работники геологического треста.
Лариса почему-то медлила, не выходила из машины, а Антон Юрьевич ее не торопил. Ей нравились мягкие сиденья «Волги», этой невиданно-роскошной машины. Мало ее знакомых имели свой автомобиль, а ездила Лара все больше на трамваях да троллейбусах. Трестовские «Уазики», которые работали в «поле», в расчет брать было нельзя, поскольку набивалось в них всегда народу не меряно. Да и за аккуратность Лары посадили ее работать не в геологической партии на выезде, а в группе чертежниц, которые «отпахивали» на весь трест.
Ей было так хорошо в машине, что тайком проскользнула мысль: «Вот бы никогда отсюда не выходить! Остаться здесь, рядом с этим интересным мужчиной навсегда! Мне так с ним непонятно, тревожно, интересно, таинственно…»
– Хорошо с вами, спокойно… – сказала она все же, хотя думала о другом.
Её собеседник засмеялся.
– Знаете, Лариса, давайте не портить отношений. Вы правильно сказали: спокойно. Но это, к сожалению, все, что я могу вам предложить на этом этапе, да и вообще на любом этапе наших дальнейших отношений.
Он немного помолчал, затем достал сигареты
