побагровел.
– Можешь его описать?
– А ты в картинах Эльзы поищи, она не могла пройти мимо такого характерного типажа, – подмигнула Ольга. – Жена ведь у тебя художница, или как?
– Не ерничай, – окрысился Никита, – опиши лучше, как он выглядел.
– Высокий, коротко стриженная седина, одет со вкусом. Глаза светло-серые, усы.
– Усы? – удивился Никита.
– Да, усы. А тебя удивляет, когда мужчина носит усы?
– Эльзе не нравятся мужчины с усами.
– Много ты знаешь! – фыркнула Ольга. – Так тебе Эльза и будет рассказывать, какие мужчины ей нравятся, а какие нет.
– Ладно, хорошо. Но почему ты в начале сказала про него – «тип»? Если он такой душка и обаяшка, откуда взялось столь уничижительное слово?
– У меня? – изумилась Ольга.
– У тебя, у тебя. И не отпирайся, у меня с памятью все нормально.
– А со слухом?
Никита побагровел и наклонился вперед, как будто готов был ударить собеседницу.
– Все-все, вспомнила, – выставила вперед ладонь она. – Я так сказала, да, но это мое субъективное ощущение. Одинокая женщина имеет право на сексуальные фантазии.
– О себе фантазируй, сказочница.
– Ну, хорошо, – сдалась Ольга, – о себе так о себе. Сегодня ночью предамся безудержным фантазиям. Можно, я представлю себе групповуху с твоим участием?
– В твоем возрасте о групповухе пора уже вспоминать как о детских шалостях, – огрызнулся Никита. – Рассказывай скорей про типа с усами, у меня времени мало.
– Ну, ладно, нельзя, так нельзя, – притворно вздохнула Ольга, ничуть не смутившись. – Значит, так: взгляд у мужика странный – немигающий и пристальный, как у удава. И глаза такие… очень светлые глаза. Сильно-сильно светлые, даже водянистые, я бы сказала, но ободок у радужки темный, почти черный.
– И при этом красив, как Аполлон, – желчно заметил Никита. – Интересно, как только ему удается быть одновременно обаятельным и иметь взгляд удава?
– Ладно, не напрягайся, красавчик, поддразнила я тебя. Он брутальный и даже харизматичный, но мне не понравился. Неприятный. Роста высокого, глубоко посаженные глаза, выступающие надбровные дуги, одет элегантно, даже, можно сказать, щегольски, но без куража. Скучно.
– И еще у него усы.
– Нет, не было усов.
– А раньше сказала, что были.
– Не припоминаю. Но, кажется, все-таки их не было.
– Стерва.
– Да? – удивилась Ольга. – А мне говорили, что я богемна.
– Богемная стерва, – согласился Никита.
Ольга картинно затянулась сигаретой, выпустила дым в потолок и хриплым контральто лениво произнесла:
– А еще я помню, как Эльза на тебя жаловалась. «Никитка, – говорила, – совсем перестал меня замечать, все в работе да в работе. Даже заведи я сейчас себе любовника,
