Ведь тогда весь этот жанр был мужским царством?
Констанция запрокидывает голову и хохочет. Ее смех – воздушный, невесомый – когда-то был очарователен, но теперь кажется Гэвину гротескным. Неуместная девичья игривость.
– О, тогда на меня никто не обращал внимания, – говорит она. – Так что это нельзя назвать смелостью. И вообще я использовала инициалы. Поначалу никто не знал, что я не мужчина.
– Как сестры Бронте, – говорит клингон.
– Ну вряд ли уж так. – Констанция смотрит искоса и преувеличенно скромно хихикает. Неужели она флиртует с этим фиолетовым венозным черепом? Гэвин морщится.
– Вот теперь у нее и правда усталый вид, – говорит Рейнольдс. – Интересно, кто ее так ужасно загримировал? Им не стоило использовать минеральную пудру. Сколько ей точно лет?
– Так как же именно создаются миры? – продолжает королева боргов. – Прямо так, из ничего?
– О, я никогда не творю из ничего, – теперь Констанция серьезна, в этой своей дурацкой манере, словно говорит: «Смотрите все, теперь я серьезна!» Гэвина этот ее вид никогда не убеждал: она выглядела как девочка, напялившая мамины туфли. Впрочем, тогда он и эту серьезность находил очаровательной; теперь же считает ее фальшивой. Какое право она имеет быть серьезной?
– Видите ли, – продолжает Констанция, – все, что есть в Альфляндии, основано на чем-то из реальной жизни. Разве может быть иначе?
– Это и к персонажам относится? – спрашивает клингон.
– Ну да, но иногда я беру черты от разных людей и соединяю в одном персонаже.
– Совсем как мистер Картофельная Голова, – говорит королева боргов.
– Мистер Картофельная Голова? – повторяет Констанция. – В Альфляндии нет никого с таким именем.
– Это детская игрушка, – объясняет королева боргов. – Картошка, на которую можно прилеплять разные носы и уши.
– А… Это было уже после меня. После того как я была ребенком, – добавляет Констанция.
Воцаряется пауза, которую прерывает клингон.
– В Альфляндии множество негодяев! Их вы тоже взяли из реальной жизни? – Он хихикает. – Богатый выбор!
– О да. Негодяев – в особенности, – отвечает Констанция.
– Значит, например, – говорит королева боргов, – завтра, идя по улице, я могу встретить Милзрета Красную Руку?
Констанция снова запрокидывает голову и хохочет, Гэвин скрежещет зубами. Кто-то должен ей сказать, чтобы она не открывала рот так широко: становится видно, что у нее дальних зубов не хватает.
– О боже, я надеюсь, что нет! Во всяком случае, не в этом костюме. Но у Милзрета в самом деле был реальный прототип.
Она задумчиво смотрит с экрана – прямо в глаза Гэвину.
– Какой-нибудь бывший возлюбленный? – спрашивает клингон.
– О нет, – отвечает Констанция. – Скорее
