с двумя сиротливыми сардельками и говорил, уставясь на глянцевые сарделькины бока:
– А фотографа попросить обезьянку с собой взять, пусть все с обезьянкой фотографируются?
– Из московского зоопарка выпишешь или из Сочи? – ровным, без тени иронии голосом интересовалась супруга, и усы обвисали снова.
А лето все надвигалось и надвинулось совсем. Выдалось оно ровным, без дыма, без зноя и без бесконечных дождей, и прогноз погоды на день свадьбы (и рождения) Графа был самый чудесный. Сам жених успешно прикончил вторую сессию и дни проводил беспечно – бегая с удочками на озерцо в пригородном лесу. Там водились только бычки, но Граф уверял, что его лучший друг совсем недавно, в позатом году, выловил из озерца четырех карасей. Граф хотел поймать пять.
Объездили все рынки. На некоторых словно диверсию кто устроил – то нужного мясника нет, то у нужного мясника нет ничего толкового. Бегали, волновались, ругались, торговались, щупали и нюхали, чтобы лучшего все качества, сверялись со списком, вычеркивали и обнаруживали, что забыли вычеркнуть. Перед глазами все плыло от перебранных вручную, лично, с пристрастием, сладких перцев, багровых помидоров, крепких луковиц, скромниц-картофелин. Купили и мяса, и овощей, и фруктов, и приправ, и птицы, и сладостей, и попить, и выпить, и цветов живых – по всему дому по ведрам расставили. Кладовка, холодильник, кухонные шкафчики – ничто не осталось пустым хоть бы на уголок. Копченьями пахло умопомрачительно.
Съехались гости. Пристроили, как могли, по всей улице машины; пристроили, как могли, гостей по всему дому. Вышло вроде не стыдно, всем хватило надувных матрасов, подушек и пледов.
Утром прежде всех встал Граф, схватил удочки – но наступил неосторожно среди гостей на чью-то ногу, поднялся шум – удочки отобрали.
– Я успею, успею, – твердил жених, но его уже расчесывали, вертели, обряжали, опрыскивали одеколоном. Процессия с невестой должна была приехать в течение дня, а сама свадьба состояться ночью, когда включат гирлянды за лентами и электросвечи на столах.
Цыганки развели во дворе костры, поставили мангалы и прочее; кто-то уже занял кухню и во главе с будущей свекровью усердно месил тесто для пирогов и пирожков. Мужчины с важным видом смотрели, как будущий свекр, взяв в помощь родного младшего брата, маринует в вине отборные куски бараньего мяса, и, чтоб сдержаться и под руку советов не давать, сладострастно вспоминали шашлыки на недавних майских праздниках: кто какое мясо взял, да в чем вымачивал, да приправки, да как на вкус было и как на зуб ложилось. Чтобы не захлебнуться слюной, подъедали нарочно поставленные закуски и запивали водкой.
– Ночью-то все же странно, ночью что за свадьба, вообще все не по-людски идет, – не выдерживал кто-нибудь, томясь по накрытым столам и всеобщим танцам, но будущий свекр осаживал:
– Не нравится, так и не держат тебя.
Это было, конечно, грубо, но он знал: интрига, секрет, который чуяли
