Вячеслав.
– Слава, не надо, – сказала Татьяна, дотронувшись до его руки, но он с раздражением отодвинулся:
– Ну?
Эд перевел. Папаша Дриппи посмотрел на небо, сощурив глаза, опустил взгляд на море и что-то ответил. На этот раз он говорил долго.
– Он не будет охотиться на эту акулу, – начал переводить Эдуард. – За всю свою жизнь он лишь однажды видел подобную этой… Локхом экилла – это священные акулы, о них еще писали в древних преданиях. Они… – Эд на мгновенье задумался, пытаясь найти подходящие слова для перевода, – как боги для язычников. Его дед однажды убил молодую Локхом и на следующий день умер.
– Эд, что за херня, – скривился Вячеслав. – Ты сам-то слушаешь, что говоришь? Хотя нет. Спорю на твою бейсболку, что он просто цену себе набивает, а ты на ходу выдумываешь этот маразм, назло мне. Помнишь, как в том анекдоте про чукчу, который нашел золото, и переводчик сказал: «Расстреливайте, фиг чего он вам скажет»? И вообще, кто тут переводчик? Гринписовец?! Эй, Дриппи! – крикнул Вячеслав греку. – Я знаю, ты просто опять торгуешься! Так вот, пятьсот зеленых, и ни цента больше, понял?!
– Слава… – приблизился к нему Эд, но взбешенный Бравлин грубо отпихнул его.
– Вы все тут против меня сговорились, да? – задыхаясь, крикнул он.
– Нет, – ровно сказал Эдуард.
Вячеслав подскочил к Папаше Дриппи.
– Мало пятьсот? Штуку даю, слышишь меня, Папаша, или как там тебя, Джон Сильвер! – вопил он, тряся перед застывшим лицом грека стопкой купюр.
«Он сошел с ума, – с нарастающим страхом подумала Татьяна. – И ведь не отступит. Привык делать все по-своему, как в своем бизнесе».
Боже, как она сейчас ненавидела себя за то, что затеяла все это!
Неожиданно черты лица Вячеслава размягчились, и он замолчал. Деньги убрал в нагрудный карман. Глубоко вздохнув, он вкрадчиво произнес, обращаясь к Эдуарду:
– Передай ему, что он трусливое дерьмо. И я, когда вернусь на берег, позабочусь, чтобы у этого упыря больше не было клиентуры. Заодно неплохо бы проверить, как у него с лицензией на отлов акул… Налоги и все такое.
– Я не буду переводить это, – сказал Эдуард. – Слава, ты знаешь, что он не трус. И дело не в деньгах. Ты не понима…
– Ты трус, – громко, членораздельно проговорил Вячеслав, не дав договорить Эду. Теперь он в упор смотрел на охотника, уперев руки в бока, как полновластный хозяин. – Тряпка. Дешевка. Небось и ходулю тебе не акула откусила, а попал под колеса того тарантаса, который нас сюда вез. Ты слышишь меня? Задрипанный Дриппи?
– Заткнись, – сказал Эд, и тот опешил.
Между тем в глубоко сидящих глазах грека пронеслась отдаленная тень понимания, и они сверкнули опасным огоньком. Он что-то сказал, указывая корявым пальцем на протез.
– Ты прав, ногу он потерял не в пасти акулы, – сказал Эд. – Его укусила змея, и он сам себе ее отрезал. Чтобы не сдохнуть от яда.
После этого Папаша Дриппи
