твоих окон —Там, обитель доброты.
Помню детские «массовки»,
Голубятни, чердаки…
Мамкин рубль – на «столовку»,
И в карманах поплавки.
Дом мой старый, бедолага…
Облупившийся фасад.
Безымянностью «ГУЛАГа»
Твой кипич уложен в ряд.
Мы с тобой стареем вместе,
Только я, чуть-чуть быстрей.
Лет моих – сединка вестник,
Ты – ровесник тополей.
Знай, что я люблю и помню,
Твою каждую ступень.
Что заложник я безвольный,
Прожитых с тобою дней.
Прощай зима
Напишет сказку о Весне,
На серой талости сугробов,
Многоголосая капель,
Под песни птичьих хороводов…
Прощай Зима, твою красу,
Оплачут шиферные крыши.
Цвет белый-Марту не к лицу.
Наряд Твой, боле некудышен.
Ах, этот юный щеголь – Март!
Ступил на подиум природы-
Непримиримый дуэлянт,
С привычками ледовой моды!
Он – полководец новых дней,
Под стягом голубого неба,
Первопроходец! Чародей!
Пришел, чтобы уйти с победой!
«Нагрудились тяжелые тучи…»
Нагрудились тяжелые тучи.
И холодным, дождливым дыханием,
Подмывают песчаные кручи,
И по крышам машин барабанят.
Наступила весна, а может,
Началась слишком ранняя осень.
Или лето пробиться не может,
Сквозь холодные белые ночи.
Растолкав себе путь на дороге,
Ручейки устремились куда-то,
И понуро склонились березы,
Словно сами во всем виноваты.
Закружил хороводы ветер,
С прошлогоднею, бурой падью.
И высокий, могучий кедр,
Лихо машет колючей прядью.
«Капли падают на крышу…»
Капли падают на крышу,
Капли падают в траву.
Ты мне шепчешь-
– Папа, слышишь?
– Я цветов тебе нарву.
Я нарву тебе нарциссов.
Или, хочешь? – Васильков.
Поправляйся, папа, слышишь?
Папа, я тебя люблю!
Папа, мы сегодня с мамой,
Приготовили пирог.
Он такой большой, румяный…
В нем сметана и творог.
Папа, ну когда ты встанешь?
Мама плачет каждый день.
Милый, если пожелаешь-
Принесу тебе сирень!
Папа, бабушкина кошка
Родила вчера котят!
А соседи-что просили,
Брать теперь их не хотят!
Папа, я сейчас заплачу-
Шевельни хотя б рукой.
Завтра едут все на дачу.
Только я-сижу с тобой!
«Я не помню ни даты, ни года…»
Я не помню ни даты, ни года.
Только помню – осеннюю сырость,
Силуэты промокших прохожих,
Торопившихся в сухость прихожих,
И ругавших, погоды немилость.
Только
