Вкрадчиво мигнула аптечная вывеска, прячущаяся в уголке, как вход в подпольное казино. К асфальту льнули рваные листья с отпечатками шин и подошв. В переполненной помойке возились коты. Было в этих замусоренных дворах какое-то упадническое очарование, говаривал Колобок, оправдывая такими словами своё нежелание раскошеливаться на аренду офиса в каком-нибудь месте почище, но меж тем некоторые с ним соглашались. Наташка в том числе – ей было ещё и удобно, она жила в соседнем квартале. Она вообще со многим соглашалась, главным образом потому, что обладала мягкостью и повышенным дружелюбием, но вот сейчас почему-то не одобрила.
– Дурак! Не имеющий, к тому же, никакого представления о тактичности. Много, можно подумать, радости для полицейских позировать всяким острякам, которые потом размещают их фотографии с подписью «фекалохранители».
– Где такое? – Роман тут же заинтересованно вскинулся.
Наташка вздохнула.
– Ну, вот… и вот… – она пощёлкала клавишей.
– Ха… Гениально! Теперь ясно, отчего они не в настроении. Видели, наверное.
– Наверное. А ты – как дикарь.
– Мне пойти и попросить прощения? Главное – за что?
– Сиди уж, штатный писака…
Она окучивала одну пожилую библиотекаршу, носившую на бородавчатом носу толстые очки и утверждавшую о явлении небезызвестного поэта, что еженощно шарился у них в хранилище и протяжно, на всё здание, вздыхал. О звоне призрачных цепей, как в прошлом наташкином случае, имевшем место в каком-то плесневелом винном погребе, и таинственном опорожнении бутылок речи не шло – поэт вел себя пристойно. Поэта, говорила библиотечная дама, сильно расстраивает его последнее переиздание – там, где свежевыпеченные в институтской печи корректоры-троечники наделали ошибок в «жи-ши». Романа, невинно встрявшего с предложением утилизировать предмет печали, Наташка зашикала: книга, как-никак, кощунство. Он сделал вид, что обиделся, и отхлебнул из кружки. Библиотекарша вещала насморочным голосом с монитора, дрожала и шла помехами, на почте сыпали письмами контактёры, шеф за стенкой раскладывал пасьянс и чихал: простудился. Сонные сотрудники, позевывая, ковырялись в носу. На остатках сливаемого в горшок кофе ненормально ярко зеленела арека. Роман подумал об аварии и тут же сочинил историю, которая как раз сгодилась бы в следующий номер: призрачный грузовик, выехавший из утреннего тумана на встречную полосу и ставший причиной автокатастрофы. Руки уже сами набирали заглавие: «Таинственное происшествие в горах». За окном потянулся дым сигареты охранника.
Колобок наконец выкатился из своего кабинета – в сортир, должно быть. Нос у него был красным и распухшим. Прогундосив что-то вроде «дрянь погодка», он протопал в коридор, где принялся громко сморкаться. Наташка поморщилась на трубные звуки. Простуда, похоже, в обмен на красный нос забрала у Колобка
