ни одной идеи? – вздыхает Марья Михайловна снова. – Макарова! Ты, случайно, пятерку не желаешь?
Настя Макарова виновато глаза опускает. Нет, не желает.
– Хорошо. Помогу вам немного. Записываем.
Красиво рисует наша классная. Все углы у пирамиды такие ровные. Если к ним транспортир приложить, наверняка без погрешности окажутся.
– Докажем, что… – начинает Марья Михайловна, обводя основание пирамиды еще жирнее, а потом куда-то мимо меня свой взгляд устремляет. – Дима, открывай тетрадь и рисуй чертеж! Мечтать после уроков будешь.
– А я уже все, – слышу за спиной недовольный голос новенького.
– Что – все?
– Нарисовал.
– Так нарисовать мало, – смеется Марья Михайловна, – решить надо. А ты уже тетрадь отложил.
– Так я и решил.
– Решил? – удивляется она и очки приспускает на кончик носа. Замечаю, как мел в тонких пальцах вращает. От волнения, наверно. Или смущения.
Оборачиваюсь, чтобы еще раз взглянуть в его умные глаза. Все же на него сейчас смотрят без стеснения. И я могу. Удобный случай. Марья Михайловна к нему подходит, а Дима ей равнодушно тетрадь протягивает, будто у него там не решение сложной задачи, а ерунда какая-нибудь.
– Так. Так, – кивает классная. – Все верно.
А он серьезный, как всегда. Но сидит свободно. Ни одна мышца на лице не дрогнет, ни одной эмоции не прочитать: ни радости, ни гордости. Другой бы светился от счастья, что смог, что решил один из класса. А этот – нет. Не такой.
– А что же ты молчал, когда я спрашивала? Иди к доске. Тебе пятерка не нужна, что ли?
– Не нужна, – ухмыляется.
– Вот чудо! – хохочет Марья Михайловна и возвращает тетрадь хозяину. – Ставлю пять!
Жаль, что к доске не пошел. Как бы я хотела посмотреть на него подольше. Пусть со спины или сбоку. Это совсем неважно. Глаза его я все равно запомнила.
На перемене девчонки шушукаются, то и дело в его сторону посматривают. А Дима встает из-за парты – и мимо них своей твердой походкой. Даже не взглянет, даже бровью не поведет. Выходит из класса, только сквозняком окна отзываются. Полное безразличие.
А я Павлушку сегодня не видела.
В коридоре шум, гам – не разобрать, кто где. Знаю, что он обычно на втором этаже с мальчишками какой-нибудь коробок вместо мяча гоняет. Спускаюсь туда – нет никого. Может, на уроках задержали или готовится к контрольной или самостоятельной? Ладно, в столовой наверняка увижу.
А на следующей перемене снова сижу за своим столиком у окна. Сегодня блины со сметаной и какао. В буфет все такая же давка. И почему все так рвутся за сухомяткой? Высматриваю Павлушку в толпе, но и тут его, кажется, нет. Странно. Может, в школу не пошел? Заболел? Так оно и есть, наверно.
Поднимаюсь назад, к кабинету, и в паре шагов застываю от удивления: Павлушка рядом с Димой стоит, улыбается вовсю, а тот ему руку пожимает и подмигивает.
