К Ире сегодня придёт в гости дядька из Франции, – сказал Егор. – Они познакомились давно, там, во Франции, когда он приходил на концерт. А теперь он приехал в Москву по делам, бороться за мир и дружбу. Он большой друг нашей страны, даже по-русски говорить умеет.
Мы зашли к Егору.
Французский борец за мир пил чай с тульскими пряниками. Ира, красивая, как в русской народной сказке, смотрела на него.
– Познакомьтесь-познакомьтесь, – даже не заговорила, а прямо-таки запела Ира. – Вот, Анри, это мой племянник Егор, а это его подруга Ксюша.
Борец за мир ласково улыбнулся советской детворе.
– Здрасьте, – вежливо сказали мы. – Мы на минутку, а то у нас репетиция.
Егор открыл шкаф в коридоре и начал деловито выгружать оттуда шляпы и запихивать их в мешок.
Из кухни на нас смотрела Ира.
– Ты куда мои шляпы тащишь? – забеспокоилась она.
– Надо, Ира, для спектакля по инглишу, – как-то между делом, как само собой разумеющемся, сказал Егор.
– Для какого ещё спектакля? Я не разрешаю! – Ира вышла из кухни к нам.
– Ира, там целый коллектив ждёт, – строго сказал Егор.
– Ты что, слов не понимаешь? Коллектив какой-то… Этак ты всю квартиру растащишь… Говорю же, нельзя.
И она стала тащить мешок со шляпами из рук Егора.
И тут…
Егор зажмурился…
Набрал побольше воздуха…
– Бабушка, только не бей! – тонким голосом, словно он собирался заплакать, очень громко завопил Егор. – Бабушка, миленькая, только не бей!
Хотя в общем-то ясно было, что никто его не бьёт, даже не собирается.
– Бабушь? Где есть бабушь? Бабушь бьётся? – французский борец за мир тут же выскочил в коридор и тревожно оглядывался по сторонам, желая обнаружить, где затаился злой и страшный «бабушь», чтобы немедленно обезвредить его и защитить славных русских малюток.
Между тем Ира сделала Егору страшные глаза. Очень страшные. Я даже подумала, что от такого взгляда запросто можно испариться или превратиться в пепел.
– Марш во двор, – стиснув зубы, прошипела она. – Берите что хотите, и чтобы я вас не видела… А потом поговорим.
Мы схватили драгоценные шляпы и помчались по лестнице вниз, даже лифт вызывать не стали – вдруг Ира передумает?
– А ты почему Иру бабушкой обозвал? – спросила я.
– А кто она, по-твоему? Папина мама. Просто она говорит, что ещё молодая, и слово «бабушка» у нас запрещено…
Как они с Егором потом поговорили, я не знаю. В школу он на следующий день пришёл вполне целый и невредимый.
Теперь совсем другие времена. Теперь и не такие бабушки бывают. Бабушки теперь на скутерах ездят и под куполом цирка болтаются. Но, наверное, всё равно они не любят, когда их при посторонних называют бабушками. Наверное, они всё что угодно сделать готовы, чтобы только при посторонних быть Ниночками и Катями,
