– театральный кружок. В свободное время – посещение библиотеки, читального зала, яростное «проглатывание» книг.
Если только не уезжал на соревнования или кружок не ставил очередной маленький спектакль.
На спектакли обычно приводили школьников младших классов, и нередко – детдомовцев. Вот они и были самыми благодарными зрителями, эти несчастные осколки жизни, радостью в которой был лишний стакан компота, выданный сердобольной поварихой, да наш спектакль, позволяющий уйти от мерзости повседневной жизни. Однажды, уже через много лет, я встретил бывшего беспризорника, который бывал на наших спектаклях, и был просто поражен, с какой любовью и ностальгией он вспоминал об этих наших представлениях. Луч света в беспросветной тьме детдомовской жизни…
Я смотрел на этих стриженных налысо мальчишек, на девчонок, таращившихся на мир с испугом зверят, которых только что выкопали из норы, и сердце мое щемило – ведь это «я» сидел там, в первом, третьем или пятом ряду. Это «я» смотрел на сцену – худой, дурно стриженный, никому не нужный мальчишка! Если бы не мама… если бы она не нашла меня и не взяла под свое крыло! Кем бы я сейчас был? Лучше об этом не думать…
Мы играли Шекспира, играли пьесы современных писателей. Но сказки – вот что было интереснее всего! Простор для фантазии. Для перевоплощения.
Я был великолепным Кащеем Бессмертным. Ооо… как я грозно вопил: «Да я убью тебя, Иван!» – девчонки в первых рядах взвизгивали, а пацаны радостно хохотали! Я имел успех, да! И честно признаюсь – мне это нравилось.
Мама пришла на «Ромео и Джульетту». Джульетту, само собой, играла Юлька, и на следующий день, когда сидели за обеденным столом, мама вдруг серьезно меня спросила:
– У тебя с ней… что… любовь?
Я вначале не понял, а когда понял, закашлялся, подавившись чаем:
– Мам, да ты чего?! Это же пьеса! Да и мне лет-то… пятнадцать! (Это было через год после начала моих занятий в кружке.) Какие еще любови?!
– Ты мне лапшу-то на уши не вешай! – Мама грозно сдвинула густые брови. – Я вижу, как она на тебя смотрит! Так бы и съела, чертовка! У тебя с ней что, серьезно?
Нет, от мамочки точно ничего не скроешь. Даже обидно! И опасно…
– Мам, она просто друг. По театральному кружку. Не более того! – Громко пристукнул чайной чашкой, поставив ее на стол, будто подтверждал мои слова, добавлял им весомость. – Хватит об этом! Я вообще еще несовершеннолетний! Какие любови?!
– И я о том же, – неопределенно и как-то зло ответила мама. – Ты вот что… когда будешь с этой… подругой, думай, что делаешь, обещаешь думать?
– Не обещаю! – тут же парировал я. – Думать слишком сложно, мозги скрипят, а еще ноги мерзнут! И вообще – боксеру мысли ни к чему! Незачем думать! И нечем!
– Дурак! – фыркнула мама, хихикнула, потом снова посерьезнела. – А ты не думал над тем, чтобы прямо сейчас бросить школу и пойти в университет? Ты же сможешь, я знаю! Они все тебе и в
