с архитектурой рая».Иосиф Бродский
В августе это уже не улица, но река,
чье течение переменчиво и капризно.
И брусчатка натерта до блеска, а это признак
того, что река течет в данном русле уже века.
Очень просто напиться Флоренцией до положения риз, но
на виа пор Санта Мария не упадешь, ибо нет островка.
Воды этой реки состоят из нашествия в полный рост
разномастных людей в одиночку, и группами, и попарно.
То есть, братия шумно и весело пересекает Арно,
непрерывным потоком вливаясь на Старый мост…
(Если для вас пересеченье реки рекой – это пошло и высокопарно,
значит, ваш взгляд на поэзию и Флоренцию слишком прост).
Временами людская река мелеет. Где-нибудь в ноябре
на брегах проявляются здания. В полночь на виа деи
Терме семенит, говорят, тряся остатком седой кудели,
беспокойный призрак Иосифа… Сущий бред,
но таков этот город, где гении и злодеи
вместе с архитектурою составляют немыслимое амбре…
…И с учетом того, что жизнь предлагает нам
подлинников все меньше, все больше фикций…
Тем ценнее становится третий этаж Уффици…
Если просто глядеть из углового, западного окна,
видом оным, как было замечено, очень легко упиться
и поверить, что мир совершенен в любые и всякие времена…
Из итальянского этюдника. Ларго ди Торре Арджентина
…Рим в передозе может надоесть.
Дома в один сливаются, и статуй
не счесть за нескончаемой толпой.
Да, всякой твари нужен водопой,
двуногой и бесхвостой ли, хвостатой…
Верблюду даже тоже надо есть.
И вот он я, нежданной тени рад,
горящий взор, неровная щетина,
свинец усталых плеч под рюкзаком,
нарушив свой неписаный закон,
присел на Ларго Торре Арджентина,
на первой из пустующих веранд.
День близился к закату. Пестрый шквал
туристских толп редел. И я, скиталец,
тупым ножом пытался резать стейк.
Покойный бык был, видимо, из тех,
что помнят Муссолини… И китаец
напротив мне приветливо кивал
из сувенирной лавки. Вечный зов
авантюриста подавляет голод.
Так, чаевые искренне зажав
(к такому мясу – не точить ножа?),
но не зажав скабрезного глагола,
спустя минуту и без тормозов
я торговался с лавочником, как
видавший виды тертый левантиец,
за всякую поделочную чушь.
Я сувенирным лихорадкам чужд,
но, как всегда, коллеги спохватились —
тому магнит, другому ангелка…
Шел разговор неспешно. На глазах,
как первый снег, подтаивали цены.
Был вскоре найден некий компромисс.
Я рассчитался с молчаливой мисс,
кассиршей и свидетельницей сцены,
и,
