домов. В 6.00 взвилась зеленая ракета. Со стороны небольшой деревушки Клин двинулись на Покровку эскадроны Федорова. С левого фланга шли отряды Петрищева. А справа надвигалась на село конница Каширина.
Внезапно с трех сторон на белогвардейцев обрушились отряды красных конников. Для бегства врагу оставался единственный коридор – это дорога на Богдановку. Но и здесь их встретили ураганным огнем отряды Федора Аникина. С двух сторон их косили красноармейцы из четырех «максимов». Завязался жестокий бой. Лязг клинков и сабель заполонил всю округу. Ржание коней и возгласы бойцов раздавались всюду.
Жутко было смотреть на это побоище. Столкнулись две крупные силы, но на стороне красных было явное преимущество. Внезапность налета дала хороший эффект. Бой закончился только к обеду. На поле брани валялись сотни белогвардейских трупов. Лишь небольшой горстке удалось прорваться сквозь кордоны красных и скрыться.
В этом бою было ранено тринадцать наших бойцов. Тяжелое ранение получил командир эскадрона Петрищев.
Всех раненых поместили в госпиталь, расположенный в палатках, в леске, рядом с Покровкой.
К вечеру все утихло. День был погожий, солнечный. В Покровку входила красная конница, одержавшая блестящую победу над белогвардейцами. Впереди ехали командиры во главе с Федоровым, за ними следовали младшие командиры. Знаменосец высоко держал боевое знамя. Встречать красных конников высыпало все село.
– Глянь, кажись, Витька Могурин, – удивился кто-то в толпе.
– Точно, он, Вихрь, – подтвердил другой голос. Рядом с младшими командирами на темно-карем жеребце со звездочкой во лбу ехал молодой красноармеец в буденовке.
– Витка!.. Витка! Вихрь! – дружно кричали возбужденные ребята вслед своему кумиру. Он же, поравнявшись со своим домом, свернул к воротам, где стояли его отец, мать и сестра Аленка.
Мать долго не выпускала сына из своих объятий. Заметив розовый шрам у виска, молча уронила слезу.
– Ну, ладно, мама, я скоро вернусь. А теперь некогда, – ласково произнес Витька. И ловко впрыгнув на Бурана, поехал догонять своих…
Маришка
В среду вечером зашёл ко мне Янька Елисеев, друг мой из Богдановки. – Гриня, друг, выручай. Старики свадьбу затеяли. Мою сестру Фроську замуж выдают. У нас на всю деревню один гармонист, да и тот уезжает на неделю в Златоуст. Поиграй, а?
Свадьбу Елисеевы закатили шикарную. Почти вся деревня гуляла. Столы установили во дворе, под яблонями. После трёх-четырёх тостов свадьба загудела. Старики в обнимку, слегка покачиваясь, затянули «По диким степям Забайкалья». Разнаряженные парни, девчата не жалели своих каблуков. Особенно вон та девушка, в голубом атласе: талия в обтяжку, гибкая, как лоза. Она задорно прошлась по кругу. Крутнулась на месте, обнажив точеные ножки выше колен. И снова дробь каблуками. Как она пляшет! Сколько в ней задора! Я спросил у подошедшего ко мне Яньки:
– Не знал
