ростом.А мне б сейчас хотя б салат…
Слюна упала и просохла,
Ведь на экране НТВ
Вновь «Прокурорские разборки»
И «Тайны мира» с Анной Чапман на РЕН-ТВ.
ты иначе мыслишь
Так прижать тебя желаю,
Милая моя, родная!
И войти в пещерку рая,
Овладев тобой…
Странно, что ты избегаешь,
Искушением называешь,
Взглядом хмурым прогоняешь,
Милый ангел. Стой!
Разве может искушением
Быть плотское наслаждение,
Постоянное влечение
И моя любовь?
Ты в молитвах непрестанно
И коленопреклоненно
Просишь Бога, чтоб очистил
Помысел он твой.
Я ж с гитарой у балкона
Надрываю связки стоном…
Кто – то бросил помидором
Прямо в велик мой.
Мы с тобою так похожи.
Ты иначе мыслишь, что же.
Пусть рассудит нас прохожий,
Что спешит домой.
А прохожий вдруг запнулся,
Удивился, улыбнулся…
«Бог рассудит», – отвечает:
«Он же всё на свете знает,
Он и есть любовь!»
пъять
Я так благодарен моему учителю,
Что при сочинениях моих на 5/3,
Она мне ставила всегда 5/4
С припиской такою «СМ» – смотри.
Только она меня в люди вывела
И на экзаменах сделала так,
Что за всегдашняя за грамоту тройка
Преобразилась в твердый пятак!
Стала цифра пять моим спутником.
И грамотнее совсем немного стал…
Но живу я в квартире пятой.
И пишу, всё пишу, как писал.
М. Горький, я с ним себя не сравниваю,
Просто как – то пришло на память.
Тоже жаловался читателям,
Что не знает, где букву «ять» ставить.
Раиса Игнатьевна, спасибо Вам!
Что понять меня в детстве смогли
И проверку моих тетрадей
Не по закону, а душою вели.
озарение
Однажды получил я озарение,
Что все мои стихи есть крик души.
Что все они – молитвы,
А не стихотворения.
На них я жду ответа.
И удивительно, что то, о чем прошу,
Хотя и никому порой их не читаю,
Я получаю.
И вот в другой раз получил я просветление,
Что если грамотой займусь
И словарями, книгами усердно зашуршу,
То ничего и никогда не напишу.
И вывод сам собой родился:
«Прямо сейчас в моем прошении
Не словари и упражнения,
Пошли необходимый труд вполне.
Услышь же Ты, Господь,
Читающий мои творения,
Корректор нужен мне!»
мои афоризмы
Тот, кто желает слыть глубоким,
Заумно темноту опишет в тридцать три листа,
Ибо толпа считает то глубоким,
О чём
