на базу. Вокруг что-то происходило, что-то важное, быстрое, шумное и неприятное, но свались на Кекрополь атомная бомба, и она не отвлекла бы Полифема от мук удушья.
В паху затвердело. Живительный воздух ворвался в лёгкие. Полифем зашелся диким кашлем, попытался встать на четыре кости, но его толкнули в грудь, веля лежать смирно, а главное, на спине. С отстраненным удивлением, как если бы он был зрителем, а не участником, Полифем обнаружил, что тёлочка внаглую стянула с него штаны – Эпаминонд сдох бы от зависти! или он и без зависти сдох? – и сейчас возбуждает его рукой, а Полифемов дружок, мать его дери, откликается на это безбожное насилие. Когда возбуждение достигло предела, тёлка перетянула предмет ее интереса, обвязала у самого корня тонким шнурком, на котором раньше висела счастливая монета, амулет центрового Хомада, взгромоздилась на Полифема, словно он был наикрутейшим байком, и рванула с места, погнала по колдобинам.
Не вырубись Полифем на третьем повороте, он бы знал, как это назвать. Покатушки голяком, да. Сам придумал.
Глава первая
«Я ждал, и кого-то убили» – «Кости хрясть! Хрясть!» – «Не дело, а прелесть, яйца вкрутую» – «Это недорогая цена» – «У меня украли полчаса» – «Он их всех унизил.»
1
Питфей
Он проснулся в полночь.
Старость не радость, подумал Питфей. Его трясло, хотя приступ уже миновал. Кратковременный, как и все приступы такого рода, ожидаемый, чтобы не сказать, долгожданный, предсказанный еще прошлой осенью – и тем не менее, даже воспоминание о нем сдавливало сердце холодной рукой. Пот на лбу уже высыхал: холодный, липкий след слизня. Пульс делался медленней, возвращаясь к норме; дышалось без боли – мнимой, не имеющей реальной причины, но оттого лишь более мучительной.
Думать о том, что испытывают люди, подобные Питфею, которых угораздило заснуть ближе к эпицентру бедствия, не хотелось. Думать вообще не хотелось, ни о чем.
Пережить смерть – фигура речи, не более. Само словосочетание «пережить смерть» – парадокс. Так и видится свежая могила, из холма торчит остро наточенная коса, а вокруг – скорбные лица друзей и родственников: «Прощай, Смерть! Нам повезло пережить тебя, но вряд ли это надолго…» Можно пережить клиническую смерть – слово «клиническая» превращает смерть во что-то рядовое, обыденное, с чем ты встретился, раскланялся, приподняв шляпу, и пошел дальше своей дорогой. Можно пережить смерть в художественном произведении: герой умер, на страницах или на экране, и ты утираешь слезы. И наконец можно пережить смерть, если ты аватар[1] с повышенной чувствительностью, и где-то неподалеку умер другой аватар, чей бы он ни был…
Где? Чей?!
Питфей сел на кровати. Взбил подушку, подсунул себе под спину, устроился поудобнее. Борясь со слабостью, естественной для пожилого человека, с желанием отложить все до утра, когда солнце разгонит
Слово «аватара» (от санскр. «нисхождение») означающее человека, временно ставшего воплощением божества, в Кекрополе используют как в мужском («аватар»), так и в женском («аватара») роде. Род зависит от того, о ком в данном случае идет речь.
