из чуд, Амфитритой
В море спрятанных, мне на погибель из бездны приплыл, —
Знаю, против меня колебатель земли, бог сердитый».
Той порой, как рассудком и духом он так рассудил,
Злой волною его на утёсистый берег помчало; {425}
Тело б всё изорвалось, и кости бы бог сокрушил,
Коль богинею светлой Афиной наставлен держаться
Не был; быстро за ближний схватился утёс; весь дрожа,
Ждал, со стоном на камне вися, чтоб волна пробежала
Мимо; та пробежала, грозя на возврате сорвать, {430}
И с утёса отбросила в тёмное море со всхлипом.
Коль коралла из ложа ветвистого силою рвать,
Много камня крупинок прилипнет к неровным полипам
Резким; так прилепилась лоскутьями кожа, где сгиб
Одиссеевых рук; поглощённый волною великой {435}
В бездне моря, судьбе вопреки, неизбежно б погиб,
Но отважность богиня Афина в душе отыскала.
Из волны, устремившейся прямо на камни, от рыб
Плыл он в сторону, взором исследуя землю, – искал же
Где-то берег отлогий иль мелкое место с косой. {440}
Вдруг увидел себя перед устьем реки он зеркальной.
И удобным то место ему показалось, – покой,
Нет камней острых; всюду от ветра являлась защита.
Сразу к богу реки обратился с молитвой такой:
«Кто б ты ни был, могучий, к тебе, столь желанному, ныне {445}
Прибегаю, спасаясь угроз Посейдоновых тайн.
И бессмертные ведь благосклонно внимают молитвам,
Бедам странника, кто бы он ни был, когда виден край;
Мне, потока колена объявшему, много невольных
Бед стерпевшему, сжалься, могучий, защиту подай!» – {450}
Так молился. И бог, укротив свой поток, успокоил
Волны, на море тишь наведя; перед ним же открыл
Устье рек. Тут под ним подкосились колени; безвольны
Руки мощные, – в море и сердце всё исколотил;
Вспухло тело его; ещё носом и ртом извергавший {455}
Воды моря, он пал, наконец, бездыханный, без сил
И без памяти в землю, все чувства свои потерявший.
Напоследок, когда возвратились лишь память, щадя,
Покрывало с груди он, богинею данное, снявши,
Бросил быстро в широкую реку, где в море войдя, {460}
Быстро ткань поплыла по теченью; там Ино немедля
В руки всё приняла. Чуть живой, от реки отойдя,
Пал в тростник и на землю; её целовал он, колеблясь;
Скорбью взятый, сказал он отважному духу нужду:
«Горе мне! Что стерпеть мне ещё, предназначено небом! {465}
Коль на бреге потока бессонную ночь проведу,
Утром иней, и хладный туман, от воды что возникнет,
