/p>
В тот день мне случайно попалась на глаза информация о литературных вечерах, прошедших в Иркутске. Вроде бы, ничего особенного: мало ли у нас в России проходит всяческих вечеров! Однако же, если честно, информация меня расстроила. Не тем, что сибиряков на встречах с писателями было мало: как раз с этим-то, кажется, был полный порядок. Зацепило меня нечто совершенно другое… Право, не знаю, как это лучше объяснить.
Представьте: жарким летним днём вы завернули в кафе, чтобы выпить стакан бодрящего нарзана. Бармен говорит: «Отлично!» – и щедро наполняет стакан вишнёвым сиропом. Вы в лёгком трансе, а бармен держится индифферентно. Мол, пейте, что дают, а то и этого не получите.
Не уверен, что в июльское пекло вы будете смаковать по глоточку этот липкий пищевой продукт. Ну разве что если вас хорошенько попросит об этом бармен, директор кафе и кто-нибудь из охраны.
Подобное чувство вызвала у меня и та давняя информация. Захотелось выразить своё отношение к прочитанному, а как это лучше сделать, если не через интернет?
Так появился блог «МЕРА. Мнения. Оценки. Комментарии» – своего рода отдушина для журналиста, успевшего вполне освоиться в профессии и даже слегка поседеть за сорок лет газетной работы.
Сегодня в читателях блога более 12 000 пользователей из 108 стран мира. Сто восьмой страной стала солнечная Аргентина. Совершенно не представляю, чем мог заинтересовать мой блог русскоязычного аргентинца из Буэнос-Айреса. Надеюсь, что не только заголовками.
Двенадцать тысяч читателей – много это или мало? Смотря с чем сравнивать. Если с постами какой-нибудь гламурной прелести, воркующей в Instagram все 24 часа в сутки, пожалуй что и маловато. А если с заметками прозаика старого закала из числа тех, кто лишнего слова в трамвае не обронит, то в самый раз.
Для книги выбрано полторы сотни текстов. Это не эссе, не заметки и не критические статьи в чистом виде. Я бы назвал их микро-фельетонами. А в общем, это литературно-общественные хроники, которые я вёл на протяжении последних нескольких лет.
По законам жанра, я должен был бы расставить тексты строго по датам. Не делаю это по одной простой причине: менее всего я ощущаю себя летописцем эпохи. Я предпочитаю в ней просто жить, не примеряя на себя лавры современного Ключевского.
Любая эпоха по-своему хороша, если воспринимать её с известной долей иронии.
GENERATION ПОНЕВОЛЕ
За самоваром
Как-то дружно у нас на Руси заговорили писатели! И все почему-то исключительно на больную тему. Одни говорят, мол, нам не нужен писательский союз. И я их хорошо понимаю: прежней лафы в виде Коктебеля с Переделкино за счёт профсоюза для писателей уже не будет. Закончилась, извините, лафа.
Другие, напротив, всеми своими конечностями за писательское содружество. Особенно если власть деньжонок подкинет на реанимацию того, что называлось раньше СП СССР. И я с ними тоже солидарен, потому как в душе давно законченный гуманист, хотя и с высшим образованием.
Однако же, не могу избавиться от чувства, что истина и на этот раз заняла своё законное место – аккурат посередине. Что я имею в виду? Сейчас объясню.
Представьте себе Достоевского с членским билетом Союза писателей. Или Куприна, выпрашивающего в Литфонде путёвку в Переделкино. Лично я Достоевского с билетом или Куприна с путёвкой и в радужном сне не вижу. Однако хорошо себе представляю того же Федора Михайловича в редакции журнала «Гражданин».
« – Ну, что, Фёдор Михалыч, всё пишете?
– Да так как-то, знаете… Нужда заставляет…
– Чайку не желаете? С мороза? Под самовар и о «Бедных людях» поговорить приятно.
– Ну, разве что о бедных… с мороза..».
Ну и т. д.
О чём это я? О таланте. И о писателе, первым среди своих собратьев разглядевшем надвигающийся капитализм, главной ценностью для которого, как известно, являются деньги. Но что характерно, работая ради заработка, Федор Михайлович оставался писателем, а не дешёвым гламурщиком из Петергофа. И бедность свою нёс как крест, хорошо понимая, что бедность на Руси – не порок, а возможность понять, что деньги – отнюдь не то, ради чего человек страдает и мучается в этом мире.
С тех пор, как пореформенная Россия ухнула в доморощенный капитализм, много разных писателей изломало свои перья о хрестоматийный вопрос: «Что делать?» Но ещё больше – затупило их в попытках удержаться на краю. Одни, как писатель А., закончили свои дни программным: «Мне нечего вам сказать!», другие, как писатель Б., запрятались в ракушку ПЭН-клуба, и даже устричного писка от них не услышишь.
А третьи предпочитают переживать за Отечество по маленькой
