почти весь бассейн Лены и Витима. Скоро он перебрался в устье Киренги, создал и там крупное пашенное хозяйство, пустил капитал в оборот.
Воевода Головин решил поставить Хабарова на место способом, не вызывающим удивления в тот далёкий и грубый век: сперва соляные варницы конфисковали в пользу казны, а несколько лет спустя их создателя посадили за решётку. Предлогом для сурового наказания судя по документам была крупная драка между казаками, а среди участников того рукоприкладства был и Ерофей, которого бог не обидел кулаками. По другим данным, основанием для ареста послужил отказ Ерофея Хабарова ссужать деньгами воеводскую казну.
Выйдя из тюрьмы, Хабаров предпринимает поход на Восток. С семьюдесятью товарищами в лодках поднялся по Лене вверх по Олекме и притокам, к Амуру.
Год спустя ставит укреплённый городок и спускается вниз по реке. У устья реки Уссури зимует, проведывает окрестные земли, отражает нападение маньчжурского войска и весною снова поднимается по Амуру.
Хождение по рекам, связи с дальневосточными племенами, строительство укреплений и решительная их защита – всё это было в духе времени и не отличало Ерофея Хабарова от других известных землепроходцев.
Новые же черты стали проявляться в нём поначалу в делах безобидных: он завёз на Лену лошадей, основал регулярный извоз и стал вести обманную торговлю пушниной – обходя построенную близ Усть-Кута государеву таможню. Этими операциями он занимался вместе с напарником Парфеном Ходыревым. Оба наживали барыши, но, когда махинация раскрылась, перед судом оказался Парфен Ходырев… Хабаров же выступал на суде в качестве свидетеля.
Ходырева с позором выслали с берегов Лены, а Хабаров процветал, принимал на свою пашню пришлых людей при этом на кабальных условиях. Судился с теми, кто не мог ему вовремя выплатить долг и начал практиковать ростовщические операции – давал деньги взаймы под проценты. Это был предприимчивый, отважный, деятельный землепроходец с мышлением и хваткой, типичной скорее для капиталистических отношений XIX века. Он был предтечей таких фигур русской промышленности, как горнозаводчики Демидовы, купцы Сибиряковы…
Умер Ерофей Хабаров по преданию на родной ему Лене, но где его могила – не знает пока никто. (Выписка из книги Л. Шинкарёва «Сибирь».)
Город Благовещенск остался в стороне. Некоторые из наших выпускников получили предписания прибыть туда. А нам дальше, дальше до конца.
Между станциями Белогорск и Серышево степь да степь кругом ровная и голая как голенище сапога, но обрадовала. В ясном небе показался военный самолёт, он шёл на большой высоте с явным снижением – вероятно, на посадку. Значит, здесь неподалёку есть аэродром. Чем-то приятным отозвалось внутри. Появилось ощущение скорого окончания дорожной одиссеи.
После города Биробиджана вновь приятная встреча. Величавый Амур-батюшка и чудо инженерного творения железнодорожный мост через него. Чуть
