с каждым днем нравится мне все меньше. Я искренне скучаю по Ноне, девушке, которая бы никогда не назвала меня ни дурой, ни уж тем более дорогушей. Она продолжала что-то говорить, но вернувшаяся головная боль теперь было единственное, что меня занимало. Порывшись в сумке, я нашла сильное обезболивающее, и взяв сразу две большие капсулы, запила их остывшим кофе.
– Ты меня слушаешь? Ты даже представить себе не можешь, как все это важно! – услышала я Нуне.
Она была права, я уже давно потеряла нить нашей бессмысленной беседы. И на то были вполне понятные причины, которые я не раз уже ей озвучивала. Но мое мнение ее, как и всегда, мало интересовало, и, не дожидаясь моего ответа, она уже кому-то звонила. Я для нее пустое место, и мне это даже нравится.
Нуне все еще висела на телефоне и делала записи под чью-то диктовку в блокноте, когда я встала и вышла в коридор. У меня не было мысли уходить с работы, но то ли Нуне меня утомила, то ли головная боль стала причиной, но в кабинет я не вернулась.
***
За те месяцы, что я работаю в журнале «Монро», мне лишь однажды довелось побывать в этом сквере, а ведь, устраиваясь сюда на работу, я рисовала в своем воображении приятные прогулки именно по этой тихой, почти безлюдной аллее. Сквер был небольшим и, судя по обветшалым скамейкам, мало кого интересовал в верхах, а потому удивительно, как этот оазис сумел выжить в непростое время повальной стройки безликих стеклянных высоток.
Полчаса назад я позвонила Тиму и неожиданно для себя, как впрочем и для него назначила встречу. Это был импульс, мимолетный порыв. И теперь, сидя на скамейке, я продумывала несколько возможных вариантов исхода этой затеи, мысленно пытаясь подготовиться. Однако неожиданная сцена, разыгравшаяся у меня на глазах, заставила прервать мое занятие.
– Хватит чушь молоть! Нечего мне на жалость давить, лучше бы учиться пошла, а не с малолетству по скверам побираться! – отчитывала девочку случайная прохожая. Ребенок отвернулся и, как мне показалось, заплакал, но женщина, видимо, была так черства и глуха, что даже не заметила этого. Зато заметила я.
– Что у тебя случилось? Я могу как-то помочь?
– Вы можете позвонит моим родителям?
– Ты потерялась? – решила уточнить я, понимая что передо мной стоит девочка не старше 10 лет.
– Нет, мне надо позвонить.
– Конечно! Диктуй номер! – скомандовала я, доставая телефон.
– Я не знаю, мы живем в поселке «Ключи». Так сможете позвонить?
– Боюсь, что нет, – ответила я. Я была уверена, что современные дети не только хорошо знают все явки и пароли своих родителей, но имеют в пользовании хоть какое-то средство связи. Эта мысль заставила меня вновь оценивающе осмотреть девочку. Она была чисто и опрятно одета, а потому на попрошайку точно не походила. А может быть, это новая модель мошенничества? Сейчас она войдет ко мне