через стекло на дешевые леденцы и двухцентовую жевательную резинку… Была январская оттепель. На улице ни звука, лишь оттаявшая вода сбегала по желобам из нержавейки в дождевые бочки по обеим сторонам здания. Я стоял и разглядывал «зубодробилки», «подушечки» и «колесики». Мистические желтые шары света у потолка отбрасывали чудовищные удлиненные тени целых батальонов мертвых с прошлого лета мух. Маленький мальчик по имени Дэвид Дрэйтон, стоящий со своим отцом, знаменитым художником, чья картина «Кристина в одиночестве» висит в Белом доме. Маленький мальчик по имени Дэвид Дрэйтон, разглядывающий леденцы и картинки на жевательной резинке. Мальчику смутно хочется в туалет. А снаружи давящий, накатывающийся туман январской оттепели…
Очень медленно воспоминания ушли.
– Эй, люди! – прокричал Нортон. – Слушайте все!
Люди стали оборачиваться. Нортон поднял руки с раскрытыми ладонями над головой, словно политический деятель, произносящий слова присяги.
– Выходить на улицу сейчас, видимо, опасно! – вещал он.
– Почему? – крикнула какая-то женщина. – У меня дома дети. Мне нужно к ним.
– Там на улице смерть! – снова вылезла миссис Кармоди. Она стояла рядом с уложенными друг на друга у окна двадцатипятифунтовыми мешками удобрений, и ее лицо казалось чуть припухшим, словно ее раздувало изнутри.
Какой-то подросток резко толкнул ее, и она, удивленно хрюкнув, села на мешки.
– Заткнись, ты, карга старая! Несешь всякую чушь собачью!
– Прошу вас! – продолжал Нортон. – Если мы немного подождем, туман развеется, и мы увидим…
Ответом послужил гомон противоречивых возгласов.
– Он прав, – подал голос я, стараясь перекричать шум. – Давайте наберемся терпения.
– Я думаю, это было землетрясение, – произнес мягким голосом мужчина в очках. В одной руке он держал сверток пирожков с мясом и пакет с булочками, другой держал за руку маленькую девочку, может быть, на год младше Билли. – Честное слово, землетрясение.
– Четыре года назад то же самое было в Нейплсе, – отреагировал толстяк из местных.
– Это было в Каско, – тут же оспорила его мнение жена безошибочно узнаваемым тоном закоренелой спорщицы.
– В Нейплсе, – повторил толстяк, но уже с меньшей убежденностью.
– В Каско, – твердо сказала жена, и он сдался.
С какого-то стеллажа, видимо, откинутая на самый край ударом, землетрясением или что бы это там ни было, упала запоздавшая банка, громко и неожиданно загремев на полу. Билли расплакался.
– Я хочу домой! Я хочу к ма-а-аме!
– Будь добр, заткни ему пасть, – попросил Бад Браун. Глаза его быстро, но бесцельно метались из стороны в сторону.
– А в зубы ты не хочешь, трепло? – спросил я.
– Дэйв, ну пожалуйста… Лучше от этого не будет… – проговорил Нортон, думая о чем-то другом.
– Очень
