Ну, теперь понял свое место?
– Выходит, я «визжащий молоток»? – зловеще сощурившись, поинтересовался Вадим Робертович.
– Фу-у, наконец-то сообразил, – с деланым облегчением вздохнул Леонид Александрович. – Дошло-таки до дебила!
– И еще дебил! – В глазах Хлыстова загорелись недобрые огоньки.
– Ага! – ухмыльнулся Овечкин. – Он самый!
– А ты… А ты… – задохнулся от ярости Вадим Робертович.
– Язычок проглотил, придурок! – подначил Леонид Александрович.
– Ты не мозг фирмы, а присосавшаяся пиявка! Паразит! Чмо! Пидор! Козел! – взорвался Хлыстов, порывисто поднялся из-за стола и вышел вон из кабинета, с треском хлопнув дверью.
– Воняй, мудила, воняй! – выскочив следом, крикнул вдогонку Овечкин. – Все равно будет по-моему!..
Велев персональному шоферу Саше ехать «куда глаза глядят», Вадим Робертович угрюмо нахохлился на заднем сиденье новенького «шестисотого» «Мерседеса». Мысли Хлыстова назойливо, как жирные мухи над падалью, вертелись вокруг склоки с компаньоном. Сердце переполняла нечеловеческая ненависть, пульс участился, в висках свинцовыми молоточками стучала кровь. Дышать с каждой минутой становилось все труднее.
«Нужно срочно проветриться! – решил Вадим Робертович. – Иначе кондрашка хватит!»
Между тем «Мерседес», попетляв по улицам, выехал на Ленинградское шоссе и значительно увеличил скорость.
– Стой! – задушенно приказал шоферу Хлыстов.
Саша послушно затормозил. Вадим Робертович неуклюже выбрался наружу и по мистическому стечению обстоятельств очутился в знакомом парке, неподалеку от метро «Речной вокзал», где год назад совладельцы «Анжелики», встретившись с Ковальским, договаривались об убийстве Романа Петровича.
За прошедшее время тут практически ничего не изменилось. Вот только погода сегодня была хорошая.
– Е-мое! – оглядевшись по сторонам, ошалело пробормотал коммерсант. – Совпадение-то какое! Неспроста это! Ох, неспроста!
Вадим Робертович отчетливо вспомнил свои тогдашние переживания: сперва неистовую ненависть к хозяину «Цезаря», затем «оформление заказа на ликвидацию», тревожное трехдневное ожидание и, наконец, безудержное ликование. Вспомнил он и кошмарный сон, виденный после празднества, начавшегося в «Фанни-хилл» и закончившегося на квартире «старого друга» Лени: падла Овечкин торгуется с Ковальским по поводу стоимости его, Хлыстова, умерщвления. Вадима Робертовича затрясло в ознобе. Ноги ослабели, подкосились. Коммерсант обессиленно плюхнулся на первую попавшуюся грязную, мокрую скамейку.
«Сучий выкидыш Ленька вполне способен меня «заказать», – лязгая зубами, подумал он. – С него, с пидорюги, станется! Выродок! Ублюдок бессердечный! Сволочуга!» (О том, что сам он сволочуга ничуть не меньшая, господин Хлыстов, будучи закоренелым эгоистом, естественно,
