align="center">Всё это было с нами
Струится вечер дымкой у забора.
Небесный плащ в огнях дрожащих звёзд.
Я возвращусь, быть может, но не скоро,
На позабытый временем утёс,
Где нас когда-то кутал шалью ветер,
Теснился сосен величавый хор,
Где в кофточке прозрачной из жоржета
Замерзла я, а ты разжёг костёр.
У пламени согрелась? Поцелуем?
Не помню, столько лет прошло. Скажи,
Там до сих пор медовый стонет вереск?
Не отвечай, не нужно, не спеши.
Пусть будет так, как сохранила память —
Бор, тишина, туманной дымки плен,
Всё это было с нами, с нами – снами…
Не заменить ничем, ничем, ничем…
Прикосновение
Глоток терзающей вины
Со дна глубокого бокала
Скользил по нёбу. Я шептала,
Что быть мы вместе не вольны,
А отражение луны
В глазах твоих любовь искало.
Прикосновение – так мало
И всё же – нет ему цены…
Я плачу, потому что я жива.
На нерве балансирую, на нерве.
Кручусь, кручусь – сплошная кутерьма,
Как будто восемь дней в моей неделе.
Я плачу от того, что не могу
Ходить в толпе, где траурность сатиры,
Где не хватает нескольких минут,
На «просто жить» без маски и мундира.
Я плачу, слёзы – горькая полынь.
Но знаю, что не может быть иначе.
Сбивают капли едкой злобы пыль.
И потому я плачу, плачу, плачу.
Ком
Запрягу лохматый ветер в сани робкого рассвета,
Облаков едва касаясь, поскачу за горизонт
Над лугами, что оделись в платья радужного цвета,
И над озером, где синий лоскут неба отражён.
Под копытами оставлю полотно ржаного поля,
Перекрёстки, перелески, деревеньку у реки,
Где у старого колодца ждут чего-то, балаболя,
Незнакомые старухи и седые старики.
А потом всё дальше, дальше, за пустынные овраги,
За брусничные болота, в милый сердцу отчий дом…
Просыпаюсь. Стало жутко. Город, пробки, колымаги,
И скатался в горле горький, тошнотворный, вязкий ком
Я снова перелистываю вечер
Я снова перелистываю вечер.
Сочится с губ то гнев, то горечь слов.
Всё говорил, и крыть мне было нечем —
Не развязать затянутых узлов.
Дешёвые дымили сигареты.
Свеча роняла отблеск на окно.
Твердил, что наши чувства перегреты,
Терпеть нет сил, стараешься
