устраивает? Операция стоит денег.
– Иначе я не был бы здесь.
Профессор направил в лицо Кравцова приборчик, похожий на старинную фотокамеру, и стал смотреть в смотровое окно.
– Это недолго, – сказал он. – Это система «Церебро ад хок», что означает – «мозг для данного случая». Особые высокочастотные волны реконструируют нейроны мозга в нужном направлении. У вас не запущенный случай. Вы даже ничего не почувствуете.
Прошло не более минуты. Потом профессор спрятал приборчик и изобразил на лице скупую улыбку:
– Поздравляю! Все вышло отлично. Теперь вы самый современный человек. Оплату произведите в бухгалтерии.
Кравцов поспешил на свежий воздух. Все кончено! В организме ничего не изменилось. Только – пустота мышления и некоторое сожаление о случившемся. Он вернулся к нормальному эмоциональному состоянию. Можно отдохнуть от раздвоенности и сложных ощущений. А если не лгать себе? Если быть предельно откровенным? Кравцов тряхнул головой, отгоняя предательские мысли.
Долго шатался по городу, как герой стихотворения поэта двадцатого века Пастернака. К вечеру он вышел на набережную. Здесь когда-то он встретил ее. Здесь началось их знакомство. Он помнит их разговор о смысле жизни, о творчестве, о своем будущем. Ему было приятны ее простота, эрудиция, свобода мыслей.
– А-а, черт! – воскликнул Кравцов. – Все уже позади! Впереди – свобода! Надо вернуться к своим занятиям и забыть Лету. Лета… – он произнес ее имя, как будто впервые, и прислушался к сочетанию звуков – Л е т а… Я не мог поступить иначе. Я отключил свои чувства, и мы стали незнакомыми, как раньше. Стали?
Он поспешно настроил коммуникатор. На экране появилась Лета. Удивленно открыла светлые глаза.
– Ты хотел меня видеть? Что-нибудь случилось? Ты проводишь меня?
– Лета, – сказал он и замолчал.
И она догадалась обо всем. И губы ее сложились в неровную линию. Да, волны стерли его любовь к ней. Но вот он опять видит ее, и сердце сжимается от тоски. Он понял, что бессмысленно убегать от самого себя, от того, что называется увлеченностью и любовью. Он решительно выбросил коммуникатор в воду и, как пьяный, неуверенным шагом направился к станции гравиперемещателей. Домой, домой! Прочь от видений и соблазнов! Прочь от наваждений! Прочь все, что было и не должно быть!
И уже поднявшись в небо, почти без сознания, он стал настраивать программу полета. Как он летел – Кравцов не помнил. Просто летел, ни о чем не думая, ничего не вспоминая. И даже когда подлетел к космодрому, ничуть не удивился, приняв все как должное. Приземлился возле гостиницы космонавтов. Вылез из шара и вошел в здание. Бегом, бегом по лестнице, словно убегал от самого себя. Вот ее комната отдыха. Без колебания открыл дверь и ступил на порог.
Она быстро подошла к нему и обняла крепкими руками его шею. И поцеловала. Зашептала:
– Я знала, что ты придешь. Я люблю тебя. Ты не
