а три рода: воки, вины и гуты. Гуту должны сначала оплодотворить вины, а потом воки. Только тогда гута родит нормального ритиянца. Я – вок. Со мной – гута. Но не сохранилось ни одного вина. А без него я бессилен. У нас с гутой не будет детей. Поэтому мы синтезируем именно винов. Но они получаются бесплодными. Что делать! Наша наука тоже не всесильна. Когда я увидел вас… Блестящая идея! Нет, я не отдам вас на съедение. Я предложу… Впрочем, пройдемте в соседнюю комнату.
И он повел бледного Николая в другое помещение, где раньше была комната отдыха. Там все оставалось по-прежнему: диваны, кресла, телевизор, ковры, люстры. Навстречу им поднялась женщина почти земного облика с довольно изящными формами и чистым, даже привлекательным лицом. Но какие мохнатые руки и ноги… И совершенно обнаженная. Никаких признаков одежды.
Бэк заговорил с ней, отчаянно жестикулируя. Та внимательно посмотрела на Николая, и ему показалось, что она улыбнулась. Николай поежился, прикрылся и отступил к дверям. Гута легла на диван в соблазнительной позе. Бэк обратился к Николаю:
– Не будете ли вы любезны совершить с ней соответствующий биологический акт. Это очень важно. Вы должны заменить нам недостающее звено – вина. Поймите: речь идет о спасении целой цивилизации. Разумная жизнь так редка во Вселенной.
Николай вспыхнул от сложного чувства стыда, обиды и возмущения:
– Неужели вы рассчитывали на мое согласие?
– У вас нет другого выхода.
– Иначе вы меня не отпустите? Так? Но это же насилие! Если вы – гуманоид…
– Вы не поняли, – возразил Бэк. – Речь идет о спасении цивилизации. Все средства для достижения этой цели являются с нашей точки зрения гуманными и морально оправданными. Вы же не хотите быть съеденным? Или чтобы из-за вас погибла цивилизация? Это было бы действительно негуманно.
– Я требую, чтобы меня отпустили. Не для того встретились два разума, чтобы меня насильно скрестили с этой…
– Не упрямьтесь, – настаивал Бэк. – Я вам предлагаю не развлечение. Это жестокая необходимость.
– А я протестую! – возопил Николай, пятясь к дверям.
Но Бэк вцепился в него и потащил к дивану. Николаю удалось вырваться. Он подскочил к окну и, не раздумывая, разбил кулаком стекло и вынырнул наружу. Осколки брызнули во все стороны и остро полоснули плечо.
И вот он уже на траве, голый и взвинченный. Руки-ноги целы, а на порезы и ушибы можно не обращать внимания. Теперь – как вырваться из «зоны»?
Почти стемнело. Дождь все моросит. Ветер раскачивает макушки старых елей, и те издают противные скрипы. Он устремился к опушке.
В доме послышались крики, захлопали двери. Толпа ритиянцев выбежала на поляну. Николай попятился за «тарелку», но преследователи разбились на несколько групп и замелькали по всей поляне. В вечерней тишине отчетливо слышались их хриплые нечленораздельные выкрики, рычания и топот голых ступней.
Николай
