тела есть пределы,У жажды тела – нет
Какое телу дело:
Темень или свет,
17 или 40
И был ли дан обет?
И мир кончается не всхлипом, а ничем.
У духа нет пределов,
У жажды духа – есть:
У духа мало брюхо,
Хотя велика спесь.
И мир кончается не всхлипом, а ничем.
ПЕСНЯ МУЖЧИН С МОРЩИНАМИ
НА МОЗГУ ВМЕСТО ИЗВИЛИН
Медленно переваривает себя
тело – плотоядная змея.
Медленно переваривается сам в себе
дух, принесенный в жертву змее.
Все чаще изменяют силы,
как бы это тебя ни бесило.
И мир кончается не всхлипом, а ничем.
Медленно подступает страх,
все реже шевелится в штанах.
Медленно наступает сон,
и никогда не кончится он.
Все ближе подступает грохот,
перерастающий в хохот.
И мир кончается не всхлипом, а ничем.
Нас будят пулями, не в силах приподнять
словами,
и мы проснемся с алой раною в груди:
мы были ложью, вставшей на пути
у горькой Истины, с него не чаявшей сойти
и певшей нашим Женщинам о том,
что вожделенья не добавят нам бессмертья.
И мир кончается не всхлипом, а ничем.
3. Гуру поучающий
И третий сон на третий день был сотворен
и третий стон, сильнее прежних, вырвал он.
На золотом холме,
глядевшем на поля,
стоял барак, и окна в нем без стекол.
Застыл, выслеживая мышь, чеканный сокол
на меди листовой оплавленных небес.
Неподалеку, около дверей,
ждал молчаливо бронетранспортер,
Был час заката.
Рваный небосклон был тучами залатан.
В бараке, на столах, в свободных позах
сидели юные мужчины в черной коже
и женщины, а старую бумагу
катал сквозняк своей простудной лапой.
И все спокойно слушали гуру.
«Взгляните на грецкий орех.
Приняв форму головного мозга,
он не стал разумнее, и память его не кричит,
пережевываемая зубами.
Обратите взор на себя,
приближающихся ко всемогуществу:
принимая форму высшего, вы далеки от Атмана,
как и прежде.
Но вне вашей воли составляете часть того,
с чем не имеете ничего общего.
Сохраните это равновесие,
не ища новых выходов к старой пропасти.
Слишком много жертв пало
сражаясь в лабиринте,
защищая подступы
к одному и тому же выходу».
«И сны разрешаются – в то…»
И сны разрешаются – в то,
что было ими создано.
И одинокий выстрел падает
замерзшим воробьем на лету.
Это было плохим портвейном,
или северным ветром,
или углом подушки, уткнувшимся
в
