У меня даже создалось впечатление, что он вообще жалеет, что показал мне ее.
– И я тоже жалею, – вставила Клер. – Лучше бы он держал это при себе. Фокус-покус.
Шарки был поражен.
– Ты хочешь сказать, что тебе не интересно, как она работает?
– Не интересно, – ответила Клер. – Я бы к ней и не прикоснулась.
– Не прикоснулась бы?
– Если бы у мадам Кюри было хоть немного здравого смысла, она бы не прикоснулась к радию. Теперь понял?
Что же касается рассказа о замысле «Эдипа», то и у Клер, и у Шарки это вызвало недоумение.
– Кино без картинки – я о таком слышал, – сказал Шарки. – Называется радио.
Пытаясь внести максимальную лепту в прояснение ситуации, я спросил у Клер, не попадалось ли ей немецкое слово, которое звучит «ундерхольд». Нет, ей не попадалось. Даже пробежав по всем unter- в своем немецком словаре, она не нашла никакого ключа к решению загадки Зипа. Вполне понятно, что ее вывод был категоричен.
– Тебе совершенно бесплатно показывают пустой экран от начала кино и до его окончания. Предполагается, что это и есть произведение искусства. Возможно, герр Кастелл полагал, что может себе позволить такую маленькую шутку.
– Не думаю. Зип говорил, что на экране при этом «много всего».
– Много чего?
– Этого он не сказал. Может, это как-то связано с саллирандом.
Хотя я еще несколько раз спрашивал у Зипа про саллиранд, но он упирался и напрочь отказывался говорить на эту тему. «И забудь об этом, понял? На твоем месте я бы вообще забыл, что видел эту чертову штуковину. Если бы эти сироты узнали, что у меня такая есть…»
Зип несколько раз упоминал «этих сирот» и раньше, но не объяснял, кто они такие. А когда я как-то раз задал ему этот вопрос, он замкнулся на остаток дня. Я уже понял, что об этом предмете нужно говорить деликатно. Через какое-то время я задал свой вопрос словно бы мимоходом.
– А что бы они сделали, эти сироты?
– Пусть это тебя не волнует.
Больше Зип никогда не говорил мне про саллиранд. Много воды утекло, прежде чем я увидел такой же.
Прошло еще две недели, и Зип сделал важное признание – почти исповедальное. К тому времени благодаря моей неизменной почтительности он смягчился в отношении меня и, уверовав в искренность моих похвал, рассказывал о своей работе с Каслом все больше и больше.
– Знаешь, вот некоторые из этих трюков – я их вижу, но, по правде говоря, не всегда в точности знаю, как они сделаны. – Я видел, что он был сильно смущен, говоря об этом. – То есть я не участвовал в таких вещах.
Не зная, что спросить, я просто ждал, когда он продолжит.
– Понимаешь, я делал все, что связано со съемками. Макс ни одному другому шутеру, кроме меня, не доверял. Но некоторые из этих трюков – ну вот как проскольз и все такое – делались при монтаже. Макс вроде как ни с кем этим не делился. Не потому, что он мне не верил. Такие уж вот у нас с ним были отношения. Он еще говорил: «Зип,
