прибыла в штаб фронта. Обстановка была угрожающей. Мамсуров так и не смог понять, кто теперь командует фронтом. Командовали все, кто находился здесь – Тимошенко, Мехлис, Буденный, Еременко. Это создавало путаницу, неразбериху. Начальники рангом пониже, приехавшие вместе с маршалами, тоже руководили, в основном угрожая направо и налево расстрелами. Однако такие методы только усугубляли ситуацию.
Смоленск сильно бомбила немецкая авиация. Центр города был разрушен, горел. На улицах трупы женщин, детей.
Вечером, когда стих очередной налет фашистов, Мамсуров, Туманян и Троян встретились с Михаилом Мильштейном, который был назначен заместителем начальника разведки Западного фронта. Особая группа «передавала дела» фронтовым разведчикам.
Они говорили, что Смоленск – это последний рубеж отступления. Здесь фашистам уготована смерть.
Вдруг во время разговора неожиданно началась отчаянная стрельба зениток. Оказалось, прилетели два наших самолета. Это было странно, поскольку во время немецкого налета зенитная артиллерия молчала. В штабе фронта поднялась тревога. Из окна штабного барака выпрыгнул известный военачальник, которого хорошо знали разведчики. Он вывихнул ногу, и его под руки увели в санчасть.
На следующий день Мамсуров увидел его с костылями. На груди военачальника появились две ленточки – золотая и красная, обозначавшие тяжелое и легкое ранение. Эти отличия были введены накануне.
С удивлением смотрел Хаджи-Умар на костыли, отглаженную щеголеватую гимнастерку, знаки ранения, полученные при прыжке из окна штаба. Этот военачальник чем-то напоминал ему командарма 1 ранга Павлова. Только, пожалуй, Павлов был честнее и умнее.
Через два дня в штаб фронта из Москвы пришла шифрограмма: Мамсурову, Туманяну, Трояну следовало немедленно убыть в столицу, а оттуда – в Ленинград для организации партизанского движения на Северо-Западе.
Жаль было покидать Западный фронт, где за первые две недели войны столько пережито и где, казалось, решалась судьба Родины.
Впереди был Ленинград. Война разгоралась…
Уже в августе, когда фашисты прорвали наш фронт у Чудово, полковника Мамсурова назначили командиром 311-й стрелковой дивизии. Сказали одно: ни шагу назад. И он держался зубами за тот клочок земли, который отвели его дивизии. Отступать было некуда, дальше – Ленинград.
В конце месяца на переднем крае его ранило в обе ноги и в руку. После госпиталя принял другую дивизию – 114-ю кавалерийскую, потом был 7-й кавкорпус, куда его перевели заместителем командира. Но в августе 1942 года – новое назначение – начальником Южного штаба партизанского движения, через четыре месяца – он уже начальник оперативного отдела – помощник начальника Центрального штаба партизанского движения. В марте 1943 года Хаджи возвращается в Главное Разведуправление.
Но он рвался на фронт. И, наконец, в апреле 1943 года его настойчивым просьбам уступили. Полковник Мамсуров назначен командиром 2-й гвардейской Крымской кавалерийской
