времени закончит институт. Что касается дерева – это уж Василий сам, потому что лучше модельщика никто дерева не знает.
– Ну, может, про характер еще куда ни шло, – соглашается Василий, отвлекаясь от своих бесполезных теперь мечтаний и вспомнив, что, действительно, и по тому, как сделана модель, тоже можно кое-что сказать о человеке, ее сделавшем, и о конструкторе, сделавшем чертеж этой модели. И даже по тому, как кто в стенку забивает гвоздь. Это верно. Но болезни – тут не все сходится. И Василий, пристально заглядывая в прозрачные глаза Афанасия, пытается проникнуть до самого их дна, но дна не видно, и вообще ничего в этих глазах не видно, кроме их непоколебимой наивности.
– А при чем тут болезни? – спрашивает он у Афанасия, пытаясь удержать в голове нить рассуждений. – Да и характер… это же от природы, а против природы не попрешь, горбатого могила исправит.
Худое лицо Афанасия становится серьезным, он склоняется к Василию, тихо и доверительно внушает:
– Очень даже можно поделать. И чем сильней характер, тем легче. А делать надо вот что: надо разрушить свою энергетику, свести ее на нет, чтобы никаких силовых линий, никаких токов, чтобы все люди одинаковые, все друг другу братья и сестры. А иначе какое ж равенство? Никакого. И коммунизма никакого не будет тоже. – И замолкает, загадочно улыбаясь.
– И чем же ее разрушать? – спрашивает Василий, полагая, что Афанасий член какой-нибудь секты и весь разговор его – прощупывание Василия на предмет отношения к религии.
– Спиртом, – выпаливает Афанасий убежденно.
– Пьянствовать, что ли? – криво усмехается Василий, с презрением относящийся к выпивохам. – Так для этого нечего и философию разводить…
– Вот ты не веришь, а оно так и есть, – нисколечко не обиделся Афанасий, и тут же по привычке задает вопрос, чтобы самому же на него и ответить: – Почему спиртом? А потому, скажу я тебе, что спирт расслабляет организм, делает душу мягкой, лишает ее других соблазнов. Почему такое происходит? Потому, что спирт сам есть наивысший из всех соблазнов соблазн. Это – с одной стороны. С другой стороны, спирт убивает микробы. Ты был в Кунсткамере? Во-от. В банке уродец – и не гниет. Почему? Спирт. Тут главное, скажу тебе, не привыкнуть, не стать алкашом. Главное и самое трудное. А ты преодолей соблазн. Преодолеешь – станешь хозяином самого себя. Врачи – они что? Они о каждом из нас думают как о среднестатистическом существе: голова, руки-ноги, туловище и внутренности – все на одну колодку. А каждый человек, между прочим, имеет от других существенные различия, каждый одной и той же болезнью болеет по-своему. И одни и те же лекарства на нас по-разному действуют. А спирт – это, брат, не лекарство, это – существо жизни. Он, спирт, всех уравнивает, он везде и во всем. Может, даже в камне. Только научились его выделять из природы не так давно. А поняли его природную сущность так и совсем недавно. И очень немногие. А для всех других спирт есть алкоголь, отвлечение от жизни. В этом вся штука.
– Ну
