катера оказался капитан-лейтенант Левшов Егор Иванович. Мужик, лет тридцати. Крепкий. Как говорят про таких, кряжистый. Тщательно выбритое лицо у него постоянно светилось. Не улыбалось, а именно светилось. Едва мы вышли на середину реки, он тут же тронул меня за рукав и указал в сторону города:
– Смотри. Красота-то, какая! Вон, гостиница «Амур». Здание второго треста «Амурстроя». Роддом. Наша погранзастава. За ней – гостиница для высоких чинов. Вон, за высокими тополями! Спиртзавод. О, площадь Ленина. Вон туда глянь! Видишь, где бетонная лестница спускается к пляжу? Мы зимой там горку ставим. Ледяную. – Рука пограничника указала на вышеназванные объекты. – Ещё одна гостиница. «Юбилейка». Новостройка. Ресторан там шикарный! – в голосе капитан-лейтенанта прозвучала гордость. А я ничего интересного не увидел. Здание, как здание. Ну, пять этажей, стекло, бетон. Плоская крыша с громаднейшей, неоновой надписью: «Юбилейная». Таких домов в Москве пруд пруди. Нашли, чем удивить. А капитан продолжал визуальную экскурсию. – Смотри чуть дальше: здание пединститута. Моя жена там на физмате училась. Сейчас в первой школе математику читает. Речное училище… Судоверфь…
Честно говоря, мне всё это было неинтересно. Терпеть не могу, когда, к примеру, прихожу в музей, или на выставку живописи, и мне начинают читать лекцию. Вот, это было найдено там-то…. А это портрет такого-то… А здесь лежит то-то… И никто не спрашивает, интересно мне слушать, или нет. А, может, я пришёл просто посмотреть на всё своими глазами. Именно своими, а не чужими. Так и тут. Я бы, может, и дальше бы любовался городом, но Егор Иванович так достал меня своими речами и постоянным дёрганьем за рукав, что я плюнул на всё и отвернулся в противоположную сторону.
На китайский берег смотреть было неинтересно. Сплошной лес, с изредка выглядывающими из зарослей строениями – лачугами. Такое ощущение, будто там все перессорились и простроили свои дома подальше от соседей.
Вскоре, с правого борта, мимо нашего катера проплыла лодка с китайским рыбаком. Старая лодчонка покачивалась на волнах, с трудом выдерживая вес маленького китайца, который, завидев нас, тут же принялся размахивать свободной рукой и выкрикивать на своём языке следующую фразу:
– Русский, уходи домой! Это мой дом! – перевёл я.
– Ого! – удивился Левшов. – Ты что, по ихнему шпрейхаешь?
– Есть немного.
Я в тот момент был собой недоволен. Нужно было промолчать, а нет ведь, выпендрился.
– И с каких это пор в Алма – Атинском училище погранвойск начали преподавать китайский? – Левашов смотрел на меня с недоумением.
– А кто сказал, что я закончил погранучилище? – теперь пришла моя очередь для удивления.
Капитан пожал плечами.
– Так к нам только оттуда и шлют вашего брата.
– Выходит, я исключение.
Левашов прищурился. Весело. С любопытством. Мол, давай, выкладывай, откуда к нам залетел.
Я и выложил. У бедного глаза
