Ну и что? Конечно, кобызы привлекают гораздо больше внимания, чем живущие там же украинцы или молдаване. Конечно же, кобызы из-за своей малочисленности больше чувствуют привязанности и симпатии друг к другу, чем те же русские. Русские, напротив, встретившись за рубежом и узнав, что перед ними соотечественник, тут же кривят рожи, отворачиваются и уходят. Кобызы же бросаются друг другу в объятия. Но разве можно им это ставить в вину? Но мы – ставим. А вот если бы они, как и мы, спивались и ползали пьяными рылами в грязи, мы бы ощутили к ним симпатию.
Сегодня Карашахин, не довольствуясь обычным ритуалом, одну из бумаг положил отдельно.
– Господин президент, вот требование главы группы «Фархад».
– Что, палестинские шахиды?
– Не хотите ли прочесть? – ответил он вопросом на вопрос.
– Там две страницы, – бросил я раздраженно. – Если буду все это читать…
– Нет, господин президент, – сказал он ровным голосом, – «Фархад» – это не палестинские террористы.
– А что, чеченские?
– Не угадали, господин президент. Это кобызы. Глава этого «Фархада», довольно экстремистской группировки, потребовал референдума по Рязанской области.
Я вскинул брови.
– По какому поводу?
– Он предлагает ввести по области суд шариата. Или хотя бы в местах компактного расселения кобызов.
Я пожал плечами:
– Но это же бред!
– Не скажите, – заметил Карашахин. – Кроме самих кобызов, в этом вопросе их поддерживает почти половина русских. Женщинам надоело пьянство мужей, а по шариату, за пьянство – порка на центральной площади. По нему же, весьма жестоко наказывают за воровство, даже за хулиганство. Люди ощутили, что под защитой шариата им будет спокойнее…
– Позор, – вырвалось у меня.
– Почему? – вежливо поинтересовался Карашахин. – Люди ищут защиту. Если его не даст закон, будут искать даже у бандитов.
Сердце мое упало, народ жаждет немедленных мер, не понимая, что жестокость обернется жестокостью против них же самих.
Карашахин ждал, я наконец обронил тускло:
– Экстремисты есть в любом народе, как и в любой религии. По экстремистам нельзя судить о народе, из которого они вышли. Вы сами понимаете, что на его призыв никто не откликнется, а муфтии, или кто там у них старший, поспешно от них отбоярятся. Мол, мы – кобызы, а они – бандиты. Нам не придется вмешиваться, напоминать о федеральном законе и прочих неприятных вещах.
Он поклонился:
– Надеюсь, вы правы, господин президент.
В серых бесцветных глазах блеснул на миг и пропал опасный огонек.
Насилие раскололо мир, подумал я горько, а трещина пролегла через сердца политиков. Вот Павлов – умнейший же человек, а считает, что необходимость в насилии не падает,
