и скрылась в толпе.
– Вот жизнь казацкая: пьют и едят сладко, а богаты!.. – сказал с завистью кто-то из голытьбы, окружившей разинцев.
– Это Стеньки Разина работнички, им все можно, они жизнь себе такую в походе добыли.
Ефим отставил ковш в сторону, крикнул:
– Пей, честной народ, вино! Я угощаю! – и подошел к стоящему одиноко в стороне Федору Сукнину.
– Что, Федор, вино не пьешь? Что грустишь, есаул?
Федор, хмурясь, ответил:
– Не до того мне, Ефим, сказывал на днях атаман, что будто где-то тут моя женка с детками в остроге томится. И теперь ума не приложу, как ее разыскать.
Ефим подошел к Еремке, взял из рук его недопитую ендову, выплеснул остатки вина на землю, снова зачерпнул полную посудину, подал есаулу: «Пей, Федор, а тогда поговорим, где твою женку искать». Федор выпил вино, отдал Еремке ендову.
В это время к ним подошел крепкий мужик, голубоглазый, в рубище:
– Скажите, казачки, где ваш атаман?
Федор и Ефим переглянулись.
– На што он тебе?
– Хочу в казаки податься, – ответил мужик.
– Как кличут-то тебя, сердешная душа? – поинтересовался Ефим.
– Данилой кличут, а по отцу Романов сын.
– Али судьбинушка плоха у тебя, али забижал кто? Пошто в казаки решил податься?
Данила нахмурился, на глаза у него навернулись слезы, стал рассказывать про свою судьбу:
– Жил я, братцы, у помещика под Казанью. Жена, детки были. Замучил нас лютый помещик поборами да работой на его земле. А моя земелька захирела, так как работать на ней некому было. Не запаслись мы в тот год хлебом, а зимой случился голод: умерли от бескормицы и болезней мои жена и дети. Озлобился я тогда, подкараулил своего барина и порешил, а сам подался сюда. Прослышал про вашего атамана, что всех обиженных и несчастных берет в войско к себе.
Вздохнул Федор Сукнин и сказал:
– Тяжела твоя жизнь, человече. Быть тебе в казачестве, идем с нами в город, не отставай от нас, а когда вернемся на остров, батько сам с тобой поговорит и решит, быть тебе казаком или нет.
– Ребята, бросьте вино пить, айда в город! – крикнул Ефим казакам, прибывшим с ним на пристань в одной лодке.
Разинцы веселой гурьбой направились к воротам Астрахани.
А вокруг кипела торговля, казаки, еще не доходя до стен города, сбывали свой товар. Продавали барахло, не торгуясь, скупали нужные им вещи, покупали вино, еду. Кое-где хлебнувшие вволю вина разинцы уже горланили песни. Но вели себя пристойно, по строгому наказу атамана, горожан не трогали, служилых не задирали.
– А почему батько сам не пошел в город? – вдруг спросил Иван Чемкиз.
– Сегодня недосуг ему.
– Это почему же? – спросил Каторжный.
– Наверно, с княжной тешится, – с недовольной ноткой в голосе сказал Фрол Минаев.
– Может, тешится, а может, и нет. Погодить
