медведя или кабана, окруженного собаками. Наскакивает одна, молниеносный поворот, клацанье клыков, и псина летит в сторону, вторая – и опять то же.
– Вы любите животных? – смеясь, спросил Гирин. – Вообще или только собак?
– Животных вообще люблю, а собак не всех. Я перестала любить сторожевых псов после фашизма, войны, концлагерей. Это гнусно – злобные псы, травящие, выслеживающие, терзающие людей. Читая об этом или смотря фильмы, я всегда жалела, что человек утратил свою первобытную сноровку, когда ему ничего не стоило разогнать десяток этих мерзких зверей. А что хорошего в свирепых собачищах на некоторых дачах под Москвой? Давящаяся от злобы тварь за забором!
Гирин с любопытством слушал ее энергичную речь. Сима, видимо, когда была очень убежденной, говорила отрывисто.
– Пойдем когда-нибудь в зоопарк. Я люблю бродить там, смотреть на зверей и думать о биологических законах.
– О, пойдемте, обязательно! Жаль, что плохая погода, а то можно бы сейчас. На троллейбус, и через пять остановок – на Кудринской. Вы, кажется, еще мало знаете Москву?
– Чтобы как следует освоиться в Москве, надо несколько лет, если только не стать шофером. Я не могу отвыкнуть от прямоугольной планировки Ленинграда.
Сима задумчиво посмотрела в затуманенную моросящим дождем даль Садовой, забитой ревущими грузовиками.
– Хотите, пойдемте ко мне? Я напою вас чаем и ручаюсь за качество. Моя приемная мать была знатоком, от нее узнала я некие тайны заварки.
– Была? – подчеркнул слово Гирин.
– Она умерла в пятьдесят шестом.
– Сколько же вам было лет тогда?
– Двадцать два. Я – 1934 года рождения.
– Никогда бы не думал! Мне казалось, что сейчас вам двадцать два – двадцать три, а я, как профессионал, ошибаюсь редко.
– Ничего не поделаешь – мне двадцать восемь.
– Вы замужем?
Сима повернула лицо к Гирину своим точным и резким движением.
– Вы начинаете неожиданно для меня спускаться с небес на землю!
– И очень хорошо – в небожители не гожусь. Но все же – почему?
– Замужняя женщина стала бы с вами прогуливаться по улицам, едва познакомившись? Тем более приглашать к чаю?
– Что ж тут такого?
– С моей точки зрения ничего. Потому и приглашаю. Но я одна. А представьте себе мужа, воспитанного по всем правилам мещанских понятий, что никакая дружба между мужчиной и женщиной невозможна, что если идет пара по улице, то только в совершенно определенных случаях. У нас даже в знаменитой песне поется, что бескорыстна мужская дружба. А женская?
– Знаете, это так, – помолчав, согласился Гирин. – Плохой я психолог.
– Психолог-то вы, наверное, хороший, а вот жаль, что ваша наука так мало занимается моралью и этикой.
– Вы опять правы, Сима, даже не знаете, до какой степени. Так как насчет чаю?
– Пойдемте.
