Стали все поговаривать, что она бесплодна.
На княжеском подворье Мстиславского в конце седмицы собралось несколько бояр-заговорщиков, для того чтобы как можно больше ослабить власть царского шурина. Бояре сидели в трапезной за богато накрытым столом, который ломился от блюд, вин и медов. Степенные мужи, поглаживая свои бороды, неспешно обсуждали последние события и решали, как им жить дальше. Никто не хотел при дворе власти Годуновых, этих худородных дворян-выскочек. В них раздражало все: и желание властвовать, и желание влиять на царя, и получать огромные доходы. Никто не хотел смириться с властью управителя, считая его худородным дворянином, недостойным быть первым приближенным царя.
Гости с удовольствием отведали кушанья хозяина, выпили по доброй чарке вина, разговаривая меж собой вполголоса.
Наконец, громко заговорил хитрый, изворотливый и коварный Василий Шуйский:
– А что, бояре, доколе мы будем терпеть этого выскочку Годунова?
– Придется пока терпеть, вон как он расправился с Головиными. И вы хотите того же, – ответил за всех боярин Колычев, поглаживая черную с проседью бороду, и добавил: – Выходит, не так-то просто нам его сковырнуть, как-никак шурин государя, а сестра его, царица Ирина, большое влияние оказывает на Федора, и как ни крути, с этим приходится считаться. Государь слушает Годунова.
– Лихо он нашу Думу подсек с Головиными-то… – подал голос хозяин.
– А я ведь неоднократно предупреждал Петра Головина. Всегда ему говорил: перестань воровать, особенно из государевой казны. А он только похохатывал, отвечал: «А я делаю так, что им и в голову не влезет, особенно теперь, когда болеет царь, и в государстве нет доброго царя», – заметил Шуйский.
– Похохатывал-похохатывал да допохохатывался, что попал как кур во щи и нас всех подвел, – вмешался в разговор Колычев.
– Надо заметить, бояре, и зарубить себе на носу впредь и навсегда, что Борис Годунов – довольно хитрый и изворотливый противник, и со счетов нельзя скидывать ничего. Во-первых, при дворе и даже среди ваших слуг у него везде глаза и уши. Поэтому языки свои не распускайте, ведите разговоры против царского шурина с остережением, – опять вступил в разговор Василий Шуйский, а затем продолжил: – У Годунова есть одно слабое место. Тут пришла у меня одно хорошая мыслишка, если мы ее осуществим, то под корень отрубим Бориску от престола, и власть его на этом кончится.
– Так говори же скорее, не тяни за душу, – заторопил Шуйского Мстиславский.
– Царь Федор ведь уже давно живет с царицей Ириной, а детей у них до сих пор нет. Кто же унаследует престол? Ведь Федор слаб здоровьем, а в случае чего, кто же займет царский трон? – вкрадчиво заговорил Шуйский.
– А ведь и правда, бояре! Это для нас может сыграть хорошую услугу по отстранению Бориса от трона! Только как мы это сделаем? – подал голос Мстиславский.
– Надо, бояре, писать грамоту и бить челом перед царем Федором, чтобы он развелся с Ириной, и предложить ему взять в жены
