обязан своей свободой, Эрнест проникся к японцу искренней любовью и, поскольку идти ему было некуда, вернулся к дверям дома, где вел вежливые разговоры с нейрохирургом.
Союз нейрохирурга и микроэлектронщика оказался плодотворным, и вскоре были созданы не имеющие аналогов сенсорные датчики, миниатюрные сканеры для ночного видения и прочие приятные мелочи. Денег это Эрнесту не приносило, но он был настолько благодарен своему невольному спасителю, что работал бы совсем бесплатно. Но японец кормил Эрнеста и выдавал ему иногда энную сумму денег.
Останавливаться на всех деталях, которые породил их союз, Алексу не хотелось, и он направил Эрнеста на мысль о кузнеце.
Эрнест, под действием Тамбуринова зелья, разговорился окончательно и поведал, что последней вещью, которую он создал, был меч. Для этого пришлось произвести такую массу нестандартных работ по металлу, что Эрнест с тех пор с гордостью именовал себя Кузнецом!
Алекс попросил рассказать конкретнее о мече и о тех модификациях, которые Эрнест произвел.
Оказалось, что старый, непонятно каким образом сохранившийся у японца меч после того, как побывал в руках у Эрнеста, приобрел ряд интересных способностей. В частности, подавлять любые электронные системы, с которыми входил в соприкосновение, уничтожать компьютерную память и разрушать логические электронные структуры…
Идеальное оружие для террориста, который специализируется на информационных системах.
Досадным оказалось то, что Эрнест не смог точно описать своего благодетеля. Физиогномическая память у Эрнеста отсутствовала начисто. Место, где они работали, Эрнест тоже вспомнить не мог. Хотя очень старался и даже всплакнул по этому поводу. Имена, как и следовало ожидать, тоже совершенно выпали из его головы.
Наконец Эрнест заявил, что устал и хочет выпить. И у него болит голова. Тамбуриново зелье, похоже, переставало действовать.
– Тамбурин! – позвал Алекс. Откуда-то вынырнул Тамбурин.
– Что?
– Он под действием этой твоей штуки не может врать?
– Нет.
– Точно? А направлять память по ложному следу?
– Нет.
– Что ты ему вколол?
– Ты не знаешь. Никто не знает. Это мое личное изобретение. Ты, может быть, помнишь, я химик.
Алекс это помнил.
– А ему это не повредит?
– Нет. Это средство просто привело его в состояние дурашки-болтуна. Он питает к вопрошающему чувства, которые может испытывать только к очень близкому человеку. Как к матери. Или к любимой жене. Каждый твой вопрос вызывает в нем чувство, схожее с эмоциональным оргазмом, а его ответ, заметь, правдивый ответ, приводит его вообще чуть ли не в состояние экстаза. И наоборот, отсутствие ответа его сильно огорчает. Интересная штучка, правда?
– Да
