действительно ли она бежала из Петербурга, будучи, скажем, предупрежденной, или, наоборот, не успела бежать, так как была арестована.
– Но как же тогда она попала в Кенигсберг? – робко осведомился Блюм.
– Под охраной русской разведывательной службы. Чтобы ломать перед нами комедию.
– Да… может быть, вы и правы, но в этом случае и Анна Фросс была бы арестована. Уж Репнинская не стала бы утаивать имени соучастницы.
– В любом случае с этой авантюристкой следует встретиться, – Сакромозо быстро расхаживал по комнате, оживленно беседуя не столько с Блюмом, сколько с самим собой. – На встречу пойдете вы, – он стремительно повернулся к маленькому барону.
– Осмелюсь заметить, что вижу в этом некоторую нецелесообразность. Вдруг девица меня знает. А если предположить, что она заслана русскими, то это повлечет за собой мой немедленный арест. Или я что-нибудь не понимаю? – он пожевал губами. – И потом, я боюсь, что буду для нее неубедителен.
Сакромозо надоело слушать это сбивчивое кудахтание, он не любил трусов.
– Хорошо. Пойдет Цейхель. А вы-то фрейлину, – он заглянул в бумагу, – Репнинскую… знаете в лицо?
– Видел один раз в церкви, – неохотно сознался барон. – Издали… Анна Фросс показала.
– Вот и отлично. Вы пойдете с Цейхелем для опознания, – и тут же, видя протестующие жесты Блюма, который так и засучил нарядно обутыми ножками, добавил: – Да не трусьте вы… Сидеть будете за ширмой или за шторой.
Как мы уже знаем, встреча состоялась и не дала никаких результатов. Решено было проверить намеки девицы на спрятанную в каблучке шифровку. Правда, Сакромозо говорил о полной бессмысленности этого дела. Если бы была шифровка, то Репнинская либо отдала ее сразу, либо не сказала бы о ней ни слова. «Слишком глупо, слишком по-женски», – негодовал рыцарь. Но Цейхель настоял на своем. Похитить туфли в «Синем осле» особого труда не составляло.
Как только шифровка оказалась в руках Сакромозо, все стало ясно – обман, провокация. Скоропалительное решение убрать девицу было, конечно, глупостью. Но уж очень Цейхель выставлялся, играл в героя, желал совершить «акт возмездия». Непонятно, зачем он взял на себя эту грязную работу. То ли деньги были нужны, то ли карьеру делал, но разговор с Сакромозо он повернул так, что ежели он Репнинской подставился, то ему ее и убивать. Первоначальное предложение воспользоваться кинжалом он отверг категорически.
– Мое оружие – пистолеты! – заявил он значительно.
Пистолеты так пистолеты, но и к ним не мешает иметь голову, чтобы с десяти шагов, или сколько там их было, не спутать служанку с госпожой.
Цейхель шел на убийство с гордо поднятой головой, у него и капли жалости не было к жертве, а потом, узнав, что не попал в кого следует, превратился в мокрую мышь, весь от страха потом изошел. Это что же
