сторону и громко крикнула ему, как бы рассчитывая, что ее слова услышит еще кто-то, кроме Рауля.
– Рауль, сегодня двадцать седьмое июня. Через месяц мы с вами будем богаты, а Эстрейхера повесят, как я ему предсказала.
В тот же день вечером, когда совсем стемнело, Доротея, крадучись, вышла из усадьбы и быстро пошла по дороге между крестьянскими садами и огородами. Через час она остановилась у калитки скромной дачки. В глубине двора стоял дом, в окнах дома – приветно светился огонь.
Расспрашивая прислугу о разных разностях, Доротея узнала про Жюльетту Азир, одну из бывших любовниц старого барона. Старик Дювернуа до сих пор сохранил к ней нежное чувство и был у нее в гостях за несколько дней до нападения Эстрейхера. Это заинтересовало Доротею. Но интерес ее удвоился, когда горничная Жюльетты Азир рассказала Кантэну, что у ее хозяйки есть такая медаль, какую разыскивают в Мануар-О-Бютте. Доротея поручила Кантэну узнать, когда у горничной выходной день, и решила зайти к старушке и прямо спросить ее про медаль.
Но случилось иначе.
Входная дверь была открыта. Доротея вошла в низкую прилично обставленную комнату и увидела, что старушка спит в кресле с шитьем в руках. Рядом с Жюльеттой стоял столик, а на столике зажженная лампа.
«Вряд ли что-нибудь удастся, – подумала Доротея. – К чему задавать пустые вопросы, на которые она все равно не ответит».
Доротея оглянулась, посмотрела на картины, на часы, канделябры. В глубине заметила лестницу в мезонин. Она шагнула к лестнице, как вдруг тихо скрипнула входная дверь. Доротея вздрогнула. Она догадалась, что это Эстрейхер. Либо он выследил ее, либо явился к старушке по собственному почину. Надо бежать. Но куда? Подняться в мезонин уже поздно. Она оглянулась. Рядом с лестницей была стеклянная дверь – верно, от кухни. Значит, есть черный ход, через который можно удрать.
Она скользнула в дверь и сразу поняла ошибку: это не была кухня, а крохотный чуланчик, скорее стенной шкаф, в котором можно было с трудом уместиться. Но раздумывать было поздно. Доротея залезла в шкаф и прикрыла дверь. А в комнату уже входили двое мужчин. Сквозь дырочку в занавеске Доротея сразу узнала Эстрейхера, несмотря на нахлобученную фуражку и поднятый воротник. Его спутник тоже замотался шарфом, чтобы трудно было узнать. Доротея затаила дыхание.
– Спит, – сказал Эстрейхер. – Как бы не разбудить.
– Не разбудим. Станем тут – и только она войдет, заткнем ей горло. Она и пикнуть не успеет. Только придет ли? Не затеяли ли мы все это зря?
– Дело верное. Я ее выследил. Она знает, что горничной нет дома, и придет, чтобы застать старуху одну. Теперь она уж не вывернется. Я ей припомню Роборэй.
Доротея задрожала от жуткого тона Эстрейхера.
Бандиты умолкли, прислушиваясь и готовясь наброситься на того, кто откроет дверь.
Время шло. Жюльетта Азир спала, а Доротея замерла, притаив дыхание.
Эстрейхеру надоело ждать.
– Не придет. А шла в эту сторону. Значит, по дороге раздумала.
– Пойдем.
