он был на шесть лет старше, мне было безумно с ним интересно, я слушал его, открыв рот. И самое большое счастье было, когда летом в деревню приезжали отец в отпуск и брат после сессии.
Чего мы там только вместе не вытворяли. Никому из моих сверстников не позволялись такие игры, настоящие мужские игры. Я был самым счастливым ребенком на свете. Я плавал на корыте по быстрой реке под обстрелом торпед-камней, которые бросал мой брат, я залезал на самую верхушку берез, и она, как парашютиста, спускала меня к папе на руки. Я играл в теннис, боксировал настоящими боксерскими перчатками, стрелял из пневматики.
Братья изготавливали мне деревянные пистолеты и винтовки, мы ходили на рыбалку, за грибами, меня катали с большой скоростью на велосипеде. Мы плавали на байдарке, ходили в баню, строили бункер и вместе работали, что приносило не меньше удовольствия, чем остальные развлечения. Это был рай для ребенка. Тогда я и не подозревал, что впереди меня ждет двадцать лет испытаний.
Когда я еще ходил в детский сад, я познакомился с Владом и Саней. Мы часто, играя, подражали мушкетерам. Влад был Атосом, я – Партосом. Конечно, мы хотели все быть Д’Артаньяном, но им был Олег.
Мне помнятся наши конфликты с соседней группой в детском саду. Они вели себя несправедливо и дрались палками. Тогда начала укрепляться наша дружба с Владом. Мы дрались по-честному и старались ничего не бояться. Я помню нас, прижатых возле забора, и обидчиков с палками, которых было втрое больше. Несмотря на то, что все это было по-детски, для нас тогда это было всерьёз.
И тут мама выгнала отца из дома. И все рухнуло… Началась борьба!
В суде я кричал: «С папой, я хочу остаться с папой, нет!!!» По ночам вглядывался в кромешную темноту и молил Бога: «Пожалуйста, сделай, так, чтобы папа вернулся. Ты же все можешь, пусть мама с папой будут вместе».
Но не было больше книг на ночь, подтягиваний на турнике, не было ничего, кроме надежды и ожиданий, когда отец позвонит в дверь, и я побегу к нему и счастливый прыгну к нему на шею. Больше мне ничего не было нужно.
Во время редких свиданий с отцом я понял, что теперь счастье ограничено, что существует неотвратимость момента, когда отец отведет меня обратно домой, обнимет и скажет: «Ну что ты нюни развесил? Я завтра приду». И я изо всех сил старался подавить слезы, чтобы не доставлять боли самому любимому тебе человеку. Хоть и с трудом, но получалось… И вот за отцом закрывается дверь. И только тогда – взрыв слез и крик души: «Не-е-е-ет! Папа!». Но шепотом, чтобы он, уходя, не услышал…
Отчим. Первый. Второй. Третий. Отвратительный порочный скрип за стеной. Невыносимо! «А-а-а-а-а!!! Что вы делаете, а как же папа, что вы творите!!! А-а-а-а-а!!!» – «Заткнись, я тебе сказала!» Сорвал голос, заткнулся. Утром ушел из дома, шел долго, устал, испугался, вернулся. Я не должен быть таким слабым!
Очередной отчим таскал за волосы мать и сестру. Было страшно. Но я должен быть сильным! В бой! «Отойди от нее гад!» Держали оборону с сестрой.
Потом
