на софу; девушка вкратце рассказала ему о своих приключениях; юноша, в свою очередь, поведал ей о происшедшем во дворце и по дороге в Пиньероль, а также о тайне своего рождения.
Закончив свой рассказ, он увидел, что глаза Сюзанны полны слез.
– Я плачу, Людовик, потому что дочь бедного дворянина не достойна любви короля Франции.
– Ах, Сюзанна! – ответил монсеньор Людовик, сжимая ее руки. – Ты забываешь, что я всего лишь изгнанник, вынужденный хранить инкогнито, беглец, которому судьба уготовила тюрьму, а не трон.
– Кто знает, монсеньор, кто знает! – внезапно раздался позади них чей-то громкий решительный голос.
В испуге молодые люди одновременно обернулись. Четверо заговорщиков, столь нескромно подслушавшие их беседу, теперь стояли перед ними. Оба мужчины склонились в придворном поклоне, коснувшись пола перьями шляп.
– Кто вы такие? Что вам угодно? – вскричал монсеньор Людовик, хватаясь за шпагу.
– Монсеньор, – ответил ему герцог Лотарингский, – наши имена многое значат при дворе, и мы – самые верные подданные своего короля.
– Значит, вы мне враги?
– Монсеньор, – возразил герцог, – я сказал «своего короля», а не узурпатора…
– Как, господа! Вы слышали… Вы полагаете…
– Что перед нами единственный сын Людовика Тринадцатого, законный наследник трона, а посему мы смиренно повергаем к вашим ногам свои шпаги, свои сердца и свою верность, дабы вы могли воспользоваться ими по своему августейшему усмотрению.
– О! – воскликнул юноша. – Не сплю ли я? Правда ли то, что я вижу? Возможно ли, что, когда все складывается против меня, фортуна повернулась ко мне лицом, преподнеся сразу дружбу людей, способных возвести меня на трон, и любовь женщины?
Легкий вздох, скорее, даже сдавленное рыдание, заставило его оглянуться. На пороге комнаты, поддерживаемая Мистуфле и Фариболем, стояла Ивонна. Сильно побледнев, с печалью и смирением во взоре, она молча наблюдала за происходящим.
– Подойдите! – позвал их монсеньор Людовик. – Ты, моя дорогая Ивонна, и вы, мои верные друзья. Вы всегда будете жить в моем сердце! Если я когда-нибудь стану королем, я хочу, чтобы весь мой народ, все люди Франции, знатные и нет, были одной большой семьей, равно защищенные моей властью и любимые мною.
И, взяв их за руки, он повернулся к своим новым знакомым, но графиня с улыбкой сказала:
– Ваше величество позволит дать вам один совет?
– Говорите, сударыня.
– Лучше отложить наше знакомство до лучших времен… Я слышала удары в ворота парка, посмотрите, сколько там факелов. Вас, без сомнения, ищут.
– Верно! – ответил монсеньор Людовик, выглянув в окно. – Обнажим наши шпаги и…
– Сир, в данных обстоятельствах шпаги нам не помогут. Я молю вас укрыться ненадолго там, где до сих пор прятались мы… Помещение, конечно же, недостойно вас, но… отнеситесь к нему как к прихожей Лувра.
Оценив
