преследует, – возразила молодая женщина. – Вот эти там перед нами, затерянные среди мрака и волн, быть может, тоже имеют любящих жен. Отныне они тщетно будут поджидать своих мужей, и глаза их больше не увидят тех. В былое время, в палатке отца своего, я о подобных вещах и не помышляла; это ты, Тейтли, выучил меня рассуждать и размышлять. За исключением битвы, ты не любишь видеть страдания; ты всегда заботливо относишься к больным и стараешься помочь им. В прериях тебя любят не только потому, что ты храбр, но также потому, что добр. Ты выучил меня тому, что называется участием к страданиям, и я люблю тебя за твою отзывчивость.
– Но только не по отношению к белым, Хоцитл!
– Нет! Ко всем тварям, одаренным жизнью! – возразила молодая женщина. – Ты никогда не позволял детям мучить животных в твоем присутствии, будь это не только бабочка, но даже змея.
Говоря это, Хоцитл постоянно взглядывала на море. Вдруг она внезапно смолкла. Вдали, на гребне высокой волны, озаренной в эту минуту заревом пламени костра, она увидела лодку, переполненную людьми. Казалось ли ей это, или на самом деле вдали, в волнах была лодка, но это видение, сопровождаемое отчаянными криками, длилось несколько секунд, и вслед за тем ничего не было ни видно, ни слышно. Несомненно, что и Тейтли видел то самое, что и его жена, так как она почувствовала, как вздрогнул ее муж.
– Ты видел? Ты слышал? – спросила Хоцитл.
– Да! – отвечал Тейтли. – Буря довершила свое дело. Мы ничем не в силах были помочь этим несчастным. Тэотл, верховный владыка, решил их судьбу: по его повелению дуют ветры и вздымаются волны.
Ласково, но почти насильно он увел Хоцитл подальше от костра, хотя та и противилась этому. Он усадил ее и сел около, нежными речами старался развлечь и заставить забыть об ужасном видении гибнувших людей. По счастью, если взрывы тегуантепекского ветра ужасны и внезапны, то зато они большей частью очень непродолжительны. Буря начала стихать; удары волн стали реже и слабее, и Хоцитл мало-помалу уснула, чувствуя на себе покровительственный взор любящего мужа.
Наступал рассвет, когда она открыла глаза. Хоцитл ласково улыбнулась склонившемуся над ней Тейтли. Но тотчас все вспомнив, она вскочила и побежала к окраине пригорка, где уже стояло несколько воинов. Море, еще грозно ревущее, катило пенящиеся волны к берегу, и ужасные остроконечья подводных камней, носивших страшное имя Скорпионы, покрытые в тихую погоду водой, выступали теперь мрачными черными пятнами среди бурного моря. На горизонте нигде не видно было никаких следов шхуны, но то здесь, то там, носимые волнами обломки не оставляли никакого сомнения в том, что произошло ужасное кораблекрушение.
Уже несколько индейцев бродили по берегу. Идя вдоль скал, они с жадностью смотрели на ящики, носившиеся по волнам. Вдруг один из дикарей, поворачивая за выступ скалы, вскрикнул, подавая призывный знак, и тотчас несколько человек бросились к нему.
Через несколько минут Хоцитл услышала громкие возгласы и, поспешив к окраине пригорка, увидела там своих соплеменников,
