на нем, окружали десерт, состоявший из лучших европейских и индийских фруктов. Французские, испанские и немецкие вина были перемешаны с кипрскими.
– Я буду угощать тебя, Джордж Малькольм, – сказала незнакомка, кладя ему на тарелку крылья фазана. Потом, наполнив стаканы вином, прибавила: – Попробуй вот этого хереса восемьдесят девятого года.
Джордж Малькольм медленно проглотил драгоценную влагу и почувствовал, что она, пробежав по его жилам, разогрела кровь и заставила сильнее биться сердце.
Ужин, начавшийся таким образом, окончился необыкновенно весело. Наш герой показал себя светским человеком, образованным, веселым, остроумным. Он ел как любой другой проголодавшийся путешественник, пил как пьет англичанин, знающий, что его голова крепка и застрахована от опьянения, чтобы не ударить лицом в грязь.
Таинственная незнакомка ни в чем не уступала ему и отвечала на все с пикантной оригинальностью.
Постепенно, под влиянием вин и сладостных мелодий, их разговор принял любовное направление.
«Сон, начавшийся так хорошо, не может плохо окончиться, – подумал Джордж Малькольм. – Посмотрим, что еще готовит мне моя счастливая звезда».
Он подошел к женщине, взял ее руки и горячо поцеловал их.
Была полночь, когда Согор, как мы уже рассказали, исполняя поручение прекрасной женщины, похитил Джорджа Малькольма из круглой комнаты в храме Шивы.
Мы просим читателя последовать за нами в ту самую комнату на следующую ночь, через сутки после похищения молодого англичанина.
Там мы снова находим Стопа и Казиля. Действие наркотической жидкости было таким сильным, что лакей ни разу не проснулся. Казиль же, сидя на подушках, служивших Джорджу Малькольму в течение какого-то часа постелью, бодрствовал. Его лицо выражало сильное беспокойство, а развитый слух пытался уловить малейший шум.
Хотя факел, взятый у масалчия, погас, круглая комната не была погружена в темноту. Безоблачное небо было усеяно множеством ярких звезд. Серебряный диск луны также освещал своими бледными лучами вековые развалины…
Вдруг Казиль, сделав быстрое движение, встал. Он услышал крик совы, доносившийся из подземелья храма.
– Вот они, – прошептал Казиль. – Что же будет? Сын человека, которому я обязан жизнью, в их руках. Я боюсь за своего господина…
И Казиль ждал, едва переводя дыхание. Спустя несколько минут уже известная нам плита приподнялась, и появился Согор, неся на руках крепко спящего англичанина.
Лицо Казиля посветлело, и радость сверкнула в его черных, глубоких глазах.
Согор положил Джорджа Малькольма на подушки из паланкина, потом, указав на Стопа, спросил:
– Этот человек не просыпался?
Казиль покачал головой:
– Нет.
– Хорошо, – отвечал индус, – я на это и рассчитывал.
Затем, вытащив флакон, он поднес его к ноздрям спящих и, повернувшись к Казилю, сказал:
– Через
