вечеру впереди начали подниматься башни города. Дорога решительно повела прямо к распахнутым воротам, Мелизенда поколебалась, в городе людей слишком много, но в лесу или у дороги ночевать страшновато, лучше уж в гостинице, нужно только держаться нелюдимо и неприступно, пусть думают, что мальчишка старается выглядеть взрослым, и не пристают.
В гостинице, как она заметила сразу, она не одна такая, что старается не привлекать к себе внимания. Даже ужин некоторые заказали в свои комнаты, не желая появляться на людях.
Она тайком сверилась с колечком, поинтересовалась у слуги, что разнес еду и возвращался с пустым подносом:
– Здесь останавливаются все, кто едет через город?
Он кивнул с гордым видом.
– Да, это пока единственная гостиница! Строят еще одну, но та все равно поменьше и не в таком выгодном месте.
– Всадник на черном коне, – сказала она, – что недавно побил двух дивов в селе неподалеку, останавливался здесь?
Слуга покачал головой.
– Да, заезжал такой. Его сразу заметили. Нет, он проехал мимо и дальше. Как все они делают. Мимо и дальше. Такая у них натура.
– Кто он? – спросила она настойчиво. – Почему не остался?
– Герой на черном коне? – переспросил слуга с интересом. – Никто в городе о нем ничего не знает… Разве что Кривой Ясень, он в городской управе, этот и живет чуть ли не вечно, и летопись ведет вообще изначально. До него тоже вели, теперь он ведет…
Она спросил недоверчиво:
– Он может знать про этого всадника?
Слуга двинул плечами.
– Если он не знает, тогда вообще на свете никто ничего не скажет. Ладно, я тоже люблю поговорить о героях и подвигах, но нужно бежать, хозяин рассердится.
Мелизенда проводила его долгим взглядом. Значит, утром первым делом нужно побывать в городской управе…
Утром, наспех позавтракав, она поспешила в центр города, там в небольшом водоеме, огражденном камнями, женщины стирают на досках белье. К каменным стенам пристроены навесы, под которыми торговцы продают свои товары, народ одет беднее, чем в Вантите, но выглядит живее, все спешат с озабоченным видом, жизнь кипит.
Когда начала расспрашивать о городской управе, ее направили через площадь к самому крупному зданию, а оттуда в подвалы, где в конце концов отыскала городского летописца в тесной комнатке.
Из мебели здесь всего два стола, и на обоих высятся две стопки толстых и с виду очень ветхих книг, зато вдоль стен целые стеллажи с толстыми пухлыми книгами в переплетах из дерева и даже меди.
За столом согнулся над рукописью старый и согбенный от постоянного корпения над рукописями мужчина, но когда бодро и настойчиво простучали ее каблучки на входе, обернулся, сказал с великим неудовольствием:
– Тебе чего, мальчик?
– Здравствуйте, – сказала она вежливо, – это все летописи этого города?
Он оглядел ее с головы до ног, очень недовольный, проскрипел старческим голосом, похожим
