style="font-size:15px;"> Коронацию мальчика-императора решили пока не проводить: вместо этого ему в течение нескольких дней присягали министры, графы, лорды и все те бесчисленные сановники, которым не выпала честь присутствовать при последних минутах Эзара. Четырехлетний малыш стойко выдерживал утомительные церемонии. Карин следила за тем, чтобы государственные мужи, спешившие исполнить свой долг, ежечасно давали Грегору передышку. Корделию же несказанно удивляла странная система правления Барраяра, основанная не на конституции, а на личной преданности и традициях. Но самое поразительное – система работала. Вернее – ее заставляли работать. Королей играет свита. Да и любое другое правительство – это по сути своей такое вот совместное лицедейство.
Церемонии отшумели, и Корделия начала налаживать семейный быт в своем новом доме. Дел у нее было не слишком много. Как правило, Форкосиган в сопровождении Куделки уезжал еще на рассвете и возвращался с темнотой, чтобы наскоро перекусить и засесть в библиотеке, где он принимал посетителей или работал до самого отхода ко сну. Корделия убеждала себя, что поначалу такая загруженность неизбежна. Постепенно Эйрел привыкнет, научится управлять, и его рабочий день нормализуется. Она вспомнила, как впервые приняла командование кораблем в Бетанской астроэкспедиции и несколько месяцев подряд изнывала от страха, боясь допустить какую-нибудь гибельную промашку. А потом необходимые действия стали автоматическими, еще позже – почти бессознательными, и у нее снова появилась личная жизнь. У Эйрела тоже так будет. Она терпеливо ждала, а когда ей удавалось увидеть мужа – улыбалась.
У нее тоже было свое дело. И делу этому придавалось огромное значение, судя по тому, как ее баловали все окружающие, начиная с графа Петера и кончая поварихой, таскавшей ей всевозможные лакомства в любое время дня и ночи. Так с ней не носились даже на родине, когда она вернулась из годичной исследовательской экспедиции, прошедшей без сучка без задоринки. Приходилось признать, что к воспроизводству населения на Барраяре относятся с гораздо большим энтузиазмом, чем в Колонии Бета.
Однажды днем, после ленча, она лежала на кушетке, вынесенной на тенистую веранду за домом, и размышляла о несходстве детородных обычаев на Барраяре и в Колонии Бета. Здесь был до сих пор неизвестен способ выращивания плода в маточном репликаторе – искусственном чреве. А в Колонии Бета репликаторы предпочитали три четверти всех семей; лишь незначительное меньшинство придерживалось старомодного естественного способа, убежденное в его психосоциальных преимуществах. Впрочем, Корделия никогда не замечала никакой разницы между младенцами из пробирки и из материнской утробы – и уж наверняка любые различия исчезали к двадцати двум годам – бетанскому совершеннолетию. Ее брата вынашивала мать, но сама она росла в репликаторе. А вот семейная партнерша ее брата оба раза сочла нужным сама выносить ребенка и немало этим похвалялась.
Корделия
