«Академия с удовольствием и не без удивления к природным дарованиям твоим нашла оное весьма хорошим как по изящному вкусу и благонравию, так равно по простому, по благородному слогу и чистому языку, сельским описаниям приличному; а притом ведая, что ты при должном попечении о семействе своем, не отставая никогда от занятий, состоянию твоему сродных, научился также самоучкою живописному искусству и добрым поведением своим от многих заслужил похвалу – состоящую в средней золотой медали с надписью: „Приносящему пользу русскому слову“. Препровождая к тебе оную от лица академии, желаю, чтобы ты, достигши до глубокой старости, обретал заслугами и честолюбием своим к чести отечественных наук и художеств большее на себя внимание».
К медали прилагалось 50 рублей в твердой валюте – золотых червонцах. Семену Серебреникову о подобной сумме даже не мечталось.
* * *
Но в большинстве своем ярославские купцы не слишком-то стремились к экспериментаторству. Жизнь вели размеренную, скучноватую и без затей. Единственная радость – чаепитие. Один из здешних подмастерьев, уже упомянутый С. В. Дмитриев описывал режим своих работодателей: «Хозяева пили чай и уходили утром в лавку; затем вставали женщины-хозяйки и тоже пили чай. Ольга Александровна выходила ежедневно за обедню, но к женскому чаю поспевала. В час дня обедал Константин Михайлович. В два часа – Геннадий Михайлович. Оба обедали в темной комнате рядом с кухней и после обеда уходили опять в лавку. Часа в 3—4 обедала женская половина. Около шести часов хозяева возвращались из лавки и пили немножко чаю. Часов в 8, иногда позднее, был чай с разной пищей, и горячей, и холодной, так что-то между ужином и закуской. Наконец, все расходились по своим комнатам, и большинство членов семейства укладывалось спать».
Зато уж в лавке этим константинам и геннадиям михайловичам палец в рот не клади. Дореволюционный исследователь В. В. Толбин писал: «Загляните в любую мелочную лавочку, и если вы увидите в ней человека, который вместе одною рукою и вешает какой-нибудь старухе кофе, и тут же режет хлеб, и в один и тот же раз и мальчику лавочному успевает дать подзатыльника за то, что тот вместо того, чтобы с покупателями обращаться, котом занимается, – это ярославец».
Впрочем, торговлю жители города Ярославля вели, по большей части, честную. За качеством следили, что ни попадя не подсовывали. Сергей Дмитриев вспоминал, как его чаеторговец-хозяин проверял образцы: «Тщательно выполоскал хозяин рот, вычистил зубы и в халате, натощак (ни есть, ни пить, а тем более курить, было нельзя) принялся за пробы. Из каждого свертка, лежащего против кружки, он клал маленькую серебряную ложку сухого чая в кружку и заваривал его тут же из кипящего на спиртовке кофейника. Кружку закрывал тотчас же крышкой. Заварив все кружки, он начал по очереди наливать по небольшому количеству заваренного чая в стаканы. Кипятку в кружки наливалось очень немного, получалась густая
